100 великих катастроф на море - Евгений Викторович Старшов
Яхта «Лукулл» в проливе Босфор незадолго до затопления
Белоэмигрант Н. Н. Чебышев, сотрудник врангелевской контрразведки, хоть и не был очевидцем, однако описал катастрофу «Лукулла» с интересными подробностями и выводами. Предлагаем наиболее интересные фрагменты его воспоминаний:
«14 октября 1921 года накануне отъезда в Софию я отправился на «Лукулл» проститься с Врангелем. «Лукулл», на котором жил Врангель, стоял в это время между Топ-Хане и Дольме-Бахче вблизи турецкого парламента, на бочках, к которым когда-то был прикреплен наш стационер… «Лукулл», выделявшийся своими изящными очертаниями, казался барской игрушкой. Он слегка покачивался на синей зыби Босфора… (Он был) штаб-квартирой генерала Врангеля. С докладами мы ездили на «Лукулл». Некоторые наши совещания происходили на нем же… «Лукулл» стоял совсем близко от берега. Высадившись из шлюпки на пристань и взглянув последний раз на него, я, конечно, не подозревал, что ему осталось жить последние сутки… 17 октября, на другой день после приезда (в Софию), я получил телеграмму из Константинополя… Случилось происшествие, вероятно, единственное в морских анналах.
«Лукулл» был протаранен 15 октября около 5 часов дня шедшим из Батума итальянским пароходом «Адриа». Генерал Врангель и командир яхты находились на берегу, съехав с яхты, примерно за час до ее гибели. Спокойное поведение всех чинов яхты и конвоя главнокомандующего дало возможность погрузить на шлюпки и спасти в первую голову семьи чинов яхты и команду. Все офицеры и часть матросов до момента погружения оставались на палубе и, лишь видя непредотвратимую гибель яхты, бросились за борт и были подобраны подоспевшими катерами и лодочниками.
Дежурный офицер мичман Сапунов пошел ко дну вместе с кораблем. Кроме мичмана Сапунова, погиб также корабельный повар Краса. Позже выяснилось, что погиб еще третий человек – матрос Ефим Аршинов, уволенный в отпуск, но не успевший съехать на берег.
«Лукулл» стоял у европейского берега Босфора, почти около самого берега. Для того чтобы яхту протаранить, пароходу надо было перпендикулярно повернуть к берегу, свернув в сторону от своего курса. В день катастрофы прибывший из Батума океанский пароход итальянского пароходства «Адриа» (бывший «Франц Фердинанд» австрийского «Ллойда») возвращался после союзного контроля к набережной Галаты. «Адриа» врезалась в правый борт яхты и буквально разрезала ее пополам. От страшного удара маленькая яхта стала тотчас же погружаться в воду и в течение двух минут затонула. Удар пришелся как раз в среднюю часть яхты – нос «Адрии» прошел через кабинет и спальню генерала Врангеля. На «Лукулле» погибли документы главнокомандующего и все его личное имущество. Работа водолазов началась в воскресенье. «Лукулл» стоял в таком месте, где глубина достигала 35 саженей.
Для того чтобы себе представить происшествие, интересно привести впечатления спасшихся с «Лукулла» офицеров-очевидцев. «Адриа», отойдя от контрольной станции у Леандровой башни, в начале шестого часа вечера шла правым берегом пролива в значительном расстоянии от «Лукулла» (более мили). Дойдя до траверса «Лукулла», «Адриа» взяла направление, почти перпендикулярное первоначальному своему курсу. Когда «Адриа» подошла к «Лукуллу» до 3 кабельтовых (300 морских саженей), казалось, что она свободно разойдется с «Лукуллом», оставив его с правого борта, но «Адриа», изменив курс, шла прямо на «Лукулл». На «Лукулле» была поднята тревога, и все выбежали на верхнюю палубу. Сблизившись с «Лукуллом» на полтора кабельтовых (150 морских саженей), «Адриа» отдала один якорь, затем застопорила машину и дала задний ход. Но было уже поздно – по инерции корабль шел прямо на «Лукулл». На расстоянии менее одного кабельтова (100 морских саженей) «Адриа» отдала второй якорь, но это было уже бесполезно.
«Адриа» ударила «Лукулл» в борт под прямым углом и, разрезав борт «Лукулла» на протяжении более трех футов, отошла задним ходом. Никаких мер для спасения людей «Адриа» не приняла: ни одна шлюпка не была спущена, не были поданы концы и круги… Разрезав почти пополам яхту, «Адриа» дала задний ход, вследствие чего в пробоину хлынула вода. Любопытно, что значительная часть команды была спасена бросившимися на место катастрофы турецкими лодочниками, которые поспешили на помощь еще до несчастья, увидев, по их словам, как «Адриа» вдруг неожиданно свернула на «Лукулл».
Пароход «Адриа» был арестован английскими властями и окружен английскими военными судами.
В предпоследнем номере (№ 15) «Зарниц» было напечатано следующее: «Подробности катастрофы дают основание предполагать наличность злого умысла. Среди бела дня на Босфоре, в таком месте пролива, где свободно маневрируют дредноуты, пароход «Адриа» утопил стоявший на якоре «Лукулл». Не совсем понятный курс парохода, ненормально быстрый ход судна, ищущего стоянки, задний ход, вопреки правилам, после того как океанский пароход врезался в маленькую яхту, – все указывает на то, что рулем и диким маневром руководила чья-то сознательная злая воля. Пароход прибыл из (советского) Батума, что наводит на размышления. Мы не сомневаемся, что следствие прольет свет на это происшествие»… Некоторые пассажиры «Адрии» сообщили, что за неделю до выхода «Адрии» из Батума туда прибыл из Москвы поезд со сформированным в Москве новым составом чеки (так в документе. – Е.С.)…
Света на это происшествие итальянскими властями пролито не было… И вот уже здесь, в Париже, когда по случаю десятилетия крушения упомянули яхту главнокомандующего, шалость рока, точно набежавшая волна, прибила что-то, обломок чужого воспоминания, улику против «советчиков». Один мой собрат по перу, человек очень известный, серьезный, не бросающий на ветер слова, умеющий и говорить, и внимательно слушать, X. (В. Ф. Ходасевич. – Е.С.) прочитал вышеприведенный очерк и поспешил меня осведомить. Вот вкратце то, что он рассказал.
X. в 1922 году жил в Берлине. В литературных кружках Берлина он встречался с дамой Еленой Феррари, 22–23 лет, поэтессой. Феррари еще носила фамилию Голубевой. Маленькая брюнетка, не то еврейского, не то итальянского типа, правильные черты лица, хорошенькая. Всегда одета была в черное. Портрет этот подходил бы ко многим женщинам, хорошеньким брюнеткам. Но у Елены Феррари была одна характерная примета: у ней недоставало одного пальца. Все пальцы сверкали великолепным маникюром. Только их было – девять. С ноября 1922 года X. жил в Саарове под Берлином. Там же в санатории отдыхал Максим Горький, находившийся в ту пору в полном отчуждении от большевиков. Однажды Горький сказал X. про Елену Феррари.
– Вы с ней поосторожнее. Она на большевичков работает. Служила у них в контрразведке. Темная птица. Она в Константинополе протаранила белогвардейскую яхту.
X., стоявший тогда вдалеке от белых фронтов, ничего не
