Жанна д"Арк из рода Валуа. Книга 2 - Марина Алиева
В свитах с обеих сторон нервно зашевелились, но Жанна, словно не услышала ни самой фразы, ни язвительного тона. Лишь коротко взглянула на выступающий подбородок Бастарда.
– Я собираюсь прибыть в город вечером, чтобы не собирать толпу, – сказала она твёрдо, как будто ставила точку в бесполезном разговоре. – Если неотложные дела не позволяют вам оставаться со мной, то распорядитесь по крайней мере приготовить всё необходимое в городе: как только приеду, хочу сразу написать Саффолку.
Не сдержавшись, Бастард фыркнул. Но девушка уже разворачивала коня. Подозвала к себе Ла Ира и принялась давать ему какие-то распоряжения.
Бастард зло закусил губу. Не зная, что теперь делать, продолжал сидеть в седле, гордо выпрямившись. На свиту обернуться не решался. Он чувствовал себя обманутым и был уверен, что все сразу поймут: командующий проиграл это сражение. Однако глубоко внутри вдруг дёрнулась непрошенная мысль о том, что они с этой девицей вполне друг друга стоят…
Через пару минут по знаку Жанны авангард, состоявший уже больше из священников, двинулся прочь. На берегу перед встречающими остались только солдаты, продовольственный обоз и недавние соратники Бастарда – Потон де Ксентрай и Ла Ир.
Последний спешился и с улыбкой подошёл.
– Что поделать, дорогой Дюнуа, она такая…
* * *
Как бы ни хотела Жанна избежать приветствий и шума, о её прибытии все знали и ни за что бы его не пропустили. Поэтому вечером возле Бургундских ворот Орлеана было не протолкаться.
Люди, измученные осадой и убывающей день за днём надеждой на чудо – хоть на какое, хоть на самое обыденное, лишь бы смогло избавить их от беды – приветствовали Деву криками и слезами радости, как истинного Божьего Ангела. И то, что девушка во главе внушительной свиты проскакала в ворота, ни на кого не глядя, нахмуренная и отчуждённая, никого не обескуражило.
Она же готовилась их спасать!
Каким-то шестым чувством все поняли вдруг, что этой совсем ещё девочке скоро предстоит испытание, противное её женской сути. Что она, может быть, боится того, что будет, но всё равно пришла, верная своему предназначению, чтобы избавить от страха весь этот город.
Влекомые верой и сочувствием горожане пытались бежать за кавалькадой, увлекая за собой всех, мимо кого Жанна уже проехала. Людской поток делался всё полноводнее. Узкая улочка, на которую всадники свернули, не могла вместить всю эту живую, набирающую силу реку. Радостно шумя, она выплеснулась на перекрёстке впереди, совершенно перегородив путь и ликуя от того, что Дева остановилась! Теперь её можно как следует рассмотреть и показать, насколько все они ей рады!
Досадуя на заминку, Бастард, так и не решившийся вернуться в город без Девы, велел рыцарям из свиты проехать вперед и расчистить дорогу. Но люди напирали со всех сторон, мешая и не замечая этого. Задние ряды двигали стоящих перед ними, а тех, кто был впереди, почти прижали к лошадям.
Какого-то парня из первых рядов слишком сильно толкнули, и он, желая устоять, высоко вскинул руку с горящим факелом. Взметнувшееся пламя зацепило стяг в руках Жанны, и полотнище мгновенно загорелось.
Общий вздох словно перекрыл радостное ликование. Люди замерли, затаив дыхание, как единый гигантский организм. Но Жанна быстрыми и точными движениями так ловко загасила огонь, что притихшая было толпа не выдержала и снова разразилась громкими криками.
– Она спасёт и нас, как спасла своё знамя!
– Её ничто не испугает!..
– Расступитесь же! Расступитесь! Не мешайте ей!
– Это Дева-воин! Смотрите, ей будто всю жизнь приходилось воевать в этих доспехах!.. 28
Жанна быстро окинула взглядом толпу, снова приладила древко на стремя и, увидев, что дорогу впереди освободили, дала шпоры коню.
Всё! Она приступила к исполнению своей миссии!
ОРЛЕАН
(30 апреля – 7 мая 1429 года)
Если посмотреть на Орлеан с высоты птичьего полёта, то станет особенно хорошо видно, что город представляет собой почти правильный четырёхугольник, выстроенный в соответствии со строгим архитектурным порядком времён римских укреплений.
Пять ворот и тридцать семь башен, соединённых укреплённой стеной, позволяли городу оставаться неприступной крепостью, что заставило когда-то Эдуарда Чёрного Принца пройти мимо Орлеана, не ввязываясь в безнадёжную осаду29.
Башни были очень высоки, а некоторые имели ещё и дополнительную защиту.Самая высокая, угловая Тур-Нев была окружена вторым рвом, башни же над четырьмя из пяти ворот защищались ещё и бульварами30.
Кроме того, от ворот Святой Екатерины через Луару был перекинут мост в девятнадцать пролётов. Пролёт, ведущий непосредственно в город и взорванный его жителями после захвата Турели, когда-то представлял собой подъёмный мост. Пятый опирался на сдвоенный остров посередине реки, часть которого, носившую имя святого Антуана, занимала часовня, а на другой его части – Рыбацкой – в мирное время был устроен лепрозорий. Затем, на восемнадцатом пролёте расположилась крепость Турель, соединявшаяся последним, девятнадцатым пролётом с "бульваром" на берегу.
В самом начале осады, после трёхдневных боёв за внешнее кольцо фортов, французы вынуждены были оставить Турель, но, отступая, разрушили всё, что смогли, включая два пролёта моста, ведущие от крепости к городу. Так что Гласдейлу, назначенному сюда комендантом, достались лишь обугленные развалины вместо крепких укреплений.
Однако даже в таком виде Турель оставалась оборонным сооружением, которое состояло из четырёх мощных башен, соединённых арочными переходами. Основание башен частью уходило под воду, а с тех сторон, которые примыкали к мосту, они – как и привратные башни – были защищены бульварами.
Чтобы обезопаситься от каких бы то ни было сапёрных работ со стороны осаждающих31 и избежать печальной участи Турели, захваченной англичанами именно с помощью подкопа, вокруг Орлеана, под стенами, были врыты медные тазы с водой. А для защиты от конницы подъезды к фортам щедро засеивались «чесноком» – острыми железными шипами, имеющими трёхгранную форму.
Стены патрулировались днём и ночью как солдатами гарнизона, так и местным ополчением, состоявшим из ремесленников, членов их семей и слуг зажиточных горожан. Тяжелое осадное положение привело к тому, что для несения караульной службы привлекли даже коллегию местного университета, несмотря на её упрямое сопротивление. Двадцати поверенным, которых избирали для решения городских проблем32, пришлось обратиться в Бурже за специальным королевским указом, освобождавшим учёных мужей от работ. Это возымело своё действие, хотя, говоря по совести, толку от их деятельности было не много.
Но главным аргументом против активных действий осаждающих была, конечно же, артиллерия.
Старыми орудиями – куайярами33и требушетами34– Орлеанский гарнизон и без того никогда не пренебрегал, но как только командующим был назначен
