Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина

– Претендентов! И кто таковые? – в один голос полюбопытствовали обе.

Усевшись на свое место, баронесса охотно поведала:

– Один из них протеже Никиты Панина, некий офицер, Иван Страхов.

– Иван? Да токмо рассталась с негодным изменником Иваном…

Гофмейстерина, строго посмотрев, согласно кивнула и продолжила:

– Императрица, намедни, сказала Страхову, что он может просить у неё какой-нибудь милости, так он бросился на колени и просил её руки.

Протасова оторопела, Перекусихина всплеснула руками.

– Не можно оное даже себе представить! – воскликнула она. – И как же, голубушка, Екатерина Алексеевна?

– Испугал ее… Но не думайте, сие не все: откуда-то выявились еще два кавалера, по фамилии Василий Левашов и Иван Стоянов. Слыхивали?

Протасова и Перекусихина переглянулись, пожали плечами. – Толку то! – горестно воскликнула Перекусихина, – никто из них не может сделать ее, голубушку, счастливой! Понеже на уме у нее завсегда токмо Светлейший князь Григорий Потемкин…

Оглядев всех удрученным взглядом, сгорбившись, она медленно прошла в свою комнату.

* * *

Екатерина намеревалась ехать в Царское Село, но из-за событий связанный с разрывом с Корсаковым и Брюс, оставалась в Петербурге. Анна Никитична Нарышкина успокаивала ее:

– Мать Честная! Большое дело! Красавец! – пусть теперь поживет на свой кошт. У тебя таковых красавцев – целая империя, голубушка моя. Любой – твой! Ты – императрица! А он кто? Жалкий паршивец! Другая царица бы его пустила в расход, а он пусть радуется, что гуляет на свободе. Сей глупец не знает: кто лишнее пожелает, последнее потеряет.

Екатерина согласно кивала, думая про себя, что подлая подруга ее теперь заполучит «Пирра». Ну и пожалуйста! Зато у нее остается ее сокол – Светлейший князь Потемкин, коий приехал на день рождения ее сына. А через день был с ней на балу и торжественном обеде в Петергофе по случаю праздника – дня ее коронации. Намедни паки праздник – день рождения самого Светлейшего князя, который она провела в его Шепелевском доме, примыкавшему к Зимнему дворцу. Среди гостей наряду с графом Паниным, князем Репниным и многочисленными родственниками Потемкина находились ее бывшие фавориты Зорич и Римский-Корсаков. А где теперь, среди кого обретается графиня Брюс, ей отнюдь не интересно! Кстати, все обратили внимание, что Корсаков все время танцовал с молодой женой графа Строганова, Екатериной Петровной. Сам же Строганов, спокойно наблюдал за ними, разговаривая с нею и Потемкиным.

Императрице донесли, что Римский – Корсаков, красуясь в салонах друзей и знакомых, упорно не желал уезжать из Санкт Петербурга. Изменив ей, он изменил и Прасковье Брюс, теперь завел роман с графиней Екатериной Строгановой. Несмотря на щедрые подарки, Корсаков не покидал Петербурга и, более того, самым недостойным образом болтал в гостиных о подробностях своей связи с императрицей. Об оном намекнули князю Потемкину, и он не стал скрывать проделки бывшего фаворита. Самолюбие Екатерины паки было задето, сие было уж слишком! Вскоре, получив строгое предписание, неугомонный Пирр отправился в Москву. Следом за ним, последовала опальная графиня Брюс. Он отказался от нее, и она вернулась к своему мужу, озлившемуся на нее, Якову Ефимовичу Брюсу, тем паче, что жена его была в тягости, вестимо, от Корсакова.

Записки императрицы:

Камергеру Ивану Николаевичу Римскому-Корсакову Иван Иванович Бецкой вручил двести тысяч рублей: сто тысяч на оплату его долгов, а другие сто тысяч с рассрочкой на пять лет. Ему же отдан купленный в Петербурге дом со всем убранством. Графиня Е. Строганова последовала за Корсаковым в Москву, оставив мужа и ребенка.

* * *

Новый 1780-й год был ознаменован появлением в России известного на весь мир мага Джакомо Калиостро. Зима в том году выдалась красивая и весьма снежная. Пушистый, на редкость сухой снег, покрывая раскисшие от долгих дождей улицы, лежал копнами и сугробами, слепя людей своей белизной.

Щурясь от яркого света, отворив дверцу, из кареты вывалился в огромной дубленке Иван Елагин. Увидев у богатой кареты князя Потемкина, он радостно протянул Светлейшему руку. Тот, в распахнутой шубе, натягивал на руку перчатку. Подавая руку, любезно улыбнувшись, он спросил:

– Как поживаешь, Иван Перфильевич?

– Отлично, князь! Как поживает Ваша Светлость?

– Превосходно, граф!

Елагин потоптавшись, вдруг сделал таинственное лицо:

– У меня сейчас проживает, не поверите, кто? Настоящий маг, Калиостро. Он называет себя графом Фениксом. Слыхивали?

– Калиостро! – ответил небрежно Потемкин. – Кто ж не знает его. Каковой он маг? Обычный шарлатан или простой фокусник.

Елагин нетерпеливо перебил его:

– Совсем нет! Это другой тип. Я сам сначала думал шарлатан, но нет! Он родился в Полермо, объехал весь свет, побывал на Мальте. Является великим масоном. Недавно был в Голштинии, – здесь Перфилевич понизил голос и сделал большие глаза, – встречался с самим Сен-Жерменом! Помните, в год воцарения императрицы Екатерины Алексеевны здесь у нас побывал такой чудодей? Так он таковые волшебства делал, что просто диву все давались! Однако, Сен-Жермену далеко до графа Феникса!

Всем своим видом Елагин выражал самое высокое почитание Калиостро.

– К примеру, чем именно? – спросил высокомерно Светлейший.

Елагин засуетился, пытаясь поскорее и поярче представить ему своего жильца.

– К примеру, Ваше Сиятельство, он может медь превратить в золото, увеличить объем драгоценных камней, может расплавить янтарь, предсказать будущее, излечить любую болезнь и даже, по его словам, воскресить мертвого. Он обладает философским камнем и эликсиром молодости, – восторженно перечислил все способности графа Феникса Иван Перфильевич.

Потемкин криво улыбнулся:

– Что ж он, сам Бог, Иисус Христос?

Елагин испуганно замахал руками, отпрянув от Потемкина.

– Да, нет же, нет. Но есть что-то в нем от Бога!

– Можливо, от дьявола?

– Ах, Боже мой, князь, приезжайте как-нибудь ко мне, сами составите о нем свое мнение.

Дабы заманить Светлейшего, он пустил последний козырь:

– Познакомитесь с его красавицей женой, Лоренцей.

Потемкин, нахмурясь, размышлял несколько мгновений, потом заторопился.

– Экий ты, разговорчивый, заговорил меня. А меня ждут дела и встреча с государыней.

Он вскочил на подножку кареты. Махнул перчаткой на прощанье:

– Прощевай, Перфильич, будет время – загляну.

* * *

Через две недели Екатерина Алексеевна, беседуя с Перекусихиной и Протасовой, обсуждала новое событие – Калиостро и его сеансы чудотворства.

– Сказывают, Калиостро берется исцелить больное дитя графа Гагарина, – сказала всезнающая Протасова.

– Ужель он такой сильный целитель? – усомнилась императрица.

– Сказывают, он обладает философским камнем и перпетум мобиле, – понизив голос, поделилась Королева.

– Мой Кулибин не совладал с перпетум мобиле, куда тогда какому-то Калиостро! – иронизировала Екатерина.

– Сказывал же Елагин, что он утроил все золото Светлейшего князя Потемкина, – растерянно напомнила Перекусихина.

– Надобно встретиться с сим Калиостро, я такожде хочу утроить