Граница - Станислава Радецкая
Пройссен уставился на него, выцветая на глазах. Он явно не узнавал Честера под слоем краски и грязи.
- Это все Шварц, - быстро заявил он, как только вновь смог заговорить. – Это все его планы. Я не хотел…
Йохан сжал очередное письмо в здоровой руке, и пожелтевшая бумага хрустнула.
- Хватит отговорок, - тихо сказал он, и Пройссен упал на колени, запутавшись в рукавах полуснятого камзола, что остался в ладони Честера. Он уставился на Лисицу, и ужас на его лице стал отчетливей, как у Авессалома, сына Давидова, запутавшегося волосами в ветвях. – Я долго шел за тобой, и ты наконец-то ответишь за все, что сделал.
- Я знаю, где лежит золото, - пробормотал Пройссен. – Я отдам его тебе. Тебе хватит, чтобы жить и не тужить.
- Жизнь не выкупить никаким золотом.
- Я расскажу все, что знаю о делах Шварца!
- Ты тянешь время.
Лисица взглянул на упавший нож, и Пройссен проследил за его взглядом, забеспокоившись еще сильней.
- Что тебе надо от меня, если не золота? – с мольбой спросил он, уткнувшись лбом в доски пола.
О, если б Йохан сам знал ответ на этот вопрос! Раньше он думал о том, как заставить Пройссена поплатиться за все, любым способом, и это было подобно хитрой игре ума – поймать злобного зверя и загнать в ловушку, чтобы сотворить справедливость. Но теперь, когда перед ним на коленях стоял не человек, но обломок человека, дрожавший от страха, Лисица испытывал только брезгливость. Раскаяния от Пройссена ждать было глупо, но едва ли кто-то мог наказать его хуже, чем он сам наказал себя, прячась от людей, как крыса, запутавшись во лжи.
- Письма баронессы Рекке, - наконец ответил Йохан.
- Письма… - Пройссен неожиданно внимательно посмотрел на него, словно хотел понять, что знает его бывший наемник. – Конечно, я отдам их. Я отдам все.
- И жизнь? – внезапно сострил Честер. Пленник взглянул на него, и у него побелели даже губы. – А то мне даже обидно, что мой приговор не подкреплен никакими доказательствами. Кстати, ты обещал мне хорошего вина.
Пройссен потерял дар речи.
Глава 37
Письма лежали в тайнике под полом, в коробке, завернутой в промасленную кожу, и теперь пахли затхлым деревом. Лисице пришлось бы долго искать их, и он вознес хвалу Фортуне; все-таки она была на его стороне. Пленник много разглагольствовал, после того, как отошел от оцепенения: по его словам, все пользовались его добрым нравом, и он стал жертвой непреодолимых обстоятельств, а Шварц похитил его самого, чтобы забрать все сбережения, и погубил множество невинных душ. Он так заискивал перед Йоханом, что Лисица не мог поверить, будто этот же человек еще не столь давно держался гордо и галантно и брезгливо, через губу, отдавал приказы, но, когда Пройссен примерился похитить нож, Уивер вовремя это заметил и схватил его за руки.
- Я просто хотел подать его вам, - льстиво заметил негодяй. – Очень приятно встретить спасителей, после этого ужасного человека! Вы не представляете, насколько он страшен! У него многие в долгах, и он знает все секреты гарнизона, и пользовался этим без стеснения, когда планировал грабежи! Да-да, это он лишал жизни невинных путников. На подхвате у него была целая шайка из влахов и беглых каторжников, которых время от времени сюда ссылают.
- Заткнись, - посоветовал ему Йохан и завернул коробочку в платок. – Я не собираюсь тебя спасать. А откровения советую приберечь для капитана.
Пройссен послушно замолчал, глядя на Йохана с обожанием. На его лице отразилось явственное облегчение; он понял, что останется в живых. Лисице захотелось умыть руки и лицо; лесть напоминала патоку – липкую и неприятную, если в ней испачкаться.
- Может, свяжем его? – Уивер спрятал нож за пояс. – Не нравится мне, что он ходит за нами хвостом.
- Да, свяжите меня! – горячо поддержал его Пройссен, и Йохан хмуро посмотрел на него. Подлец наверняка просчитывал, как ему остаться в живых и оправдаться перед сильными мира сего. Пусть он был во многом глуп, но вертелся, как рыбка на крючке, не желая погибать.
- Да пошел он к дьяволу! Нам пора уходить и нет времени с ним возиться, - Лисице хотелось побыстрей расквитаться с Цепным Псом, и он беспокоился о самом главном – как выбраться из дома незамеченными.
Уивер помедлил, но возражать не стал. Он высоко поднял брови и сделал жест, что снимает с себя всякую ответственность; Йохан, бережно прижимая к груди письма, пошел вниз первым.
На середине лестницы они услышали шум и треск внизу, и резкий запах дыма и горящего дерева окутал их. Лисица остановился как вкопанный, и тут же сверху послышался звон разбитого стекла и истошный крик Пройссена:
- Разбойники в доме! Зовите солдат!
Йохан скатился вниз по лестнице – из кухни валил черный дым, и тревожный треск огня, пожирающего вещи, уже окреп и усиливался. По неосторожности или нарочно влах и горбунья подожгли дом - оставалось только гадать. Снаружи уже слышались голоса и крики «Пожар»: кто-то спешил с багром, кто-то с водой; дом окружали со всех сторон. Недолго думая, Йохан сделал жест Уиверу надвинуть шляпу пониже, прикрыл себе лицо коробкой и распахнул дверь парадного
