Королевский выкуп. Капкан для крестоносца - Шэрон Кей Пенман
Джоанна выразилась еще более откровенно:
– Этот человек – просто чудовище. Считается, что именно Раймон несет ответственность за убийство виконта Безье, которое произошло несколько лет назад, и многие думают, будто это он стоит за убийством твоего брата, милорд король. Он годами держал в страхе соседей, которые не доверят ему и пса, не говоря уж о королеве!
– Ты расстраиваешься из-за пустяка, миледи, – холодно произнес Альфонсо, задетый бестактным напоминанием Джоанны об убийстве его брата.
Король и в самом деле подозревал графа Тулузского в участии в заговоре, пусть это и осталось недоказанным. Однако ему не нравилось напоминание, что он сам стал союзником человека, на руках которого, возможно, кровь брата.
– Я и не ожидал, что вы согласитесь путешествовать в компании графа Тулузского. Я говорил не о Раймоне Сен-Жиле, а о его сыне Раймунде, графе Мельгейском.
Их негодование тут же сыграло Альфонсо на руку. В других обстоятельствах они отвергли бы любого члена Тулузского дома, но на фоне злодея-отца сын выглядел меньшим из зол. Гостьи обменялись озабоченными взглядами, поскольку о Раймунде де Сен-Жиле не знали почти ничего и не могли привести убедительных возражений.
Но усмиряя один пожар, Альфонсо разжег другой. Кардинал Мелиор слушал его с нарастающей тревогой, ведь в итоге ответственность за безопасность королев лежала на церкви. Ему не больше, чем женщинам, нравилось неожиданное привлечение графа Тулузского. Но при имени Раймунда де Сен-Жиля он подскочил как ужаленный, едва не наступив при этом на хвост мирно дремавшему на помосте королевскому псу.
– Граф Мельгейский представляет собой опасность, куда большую, чем его отец. По крайней мере, вера графа Тулузского сомнений не вызывает. А его сын – еретик!
Беренгария ахнула, услышав эти слова. В отличие от невестки, Джоанна, зная церковную жизнь на юге, не принимала суждения кардинала как непререкаемую истину, но охотно подхватила протянутое ей «оружие» и с вызовом произнесла:
– Милорд, это правда? Ты отправляешь нас в сопровождении еретика?
– Разумеется, нет! – сквозь зубы процедил Альфонсо. – Тебя ввели в заблуждение, господин кардинал. Раймунд де Сен-Жиль не более еретик, чем я сам. А разве ты не считаешь короля Арагонского добрым христианином?
Обычно он предпочитал не подчеркивать свой ранг без особой нужды, но сейчас очень хотел завершить этот спор, пока ситуация не вышла из-под контроля. Однако кардинал не принял намек, поскольку на кону стояло нечто большее, чем королевское недовольство.
– Конечно, монсеньор, твоя вера сомнению не подлежит. Но о Раймунде де Сен-Жиле я этого сказать не могу. Он часто общается с альбигойскими еретиками, называемыми катарами, и был замечен в почитании их perfecti, как они величают своих священнослужителей. Раймунд позволяет их мерзким верованиям процветать в Тулузе, а они подлинно мерзкие! Катары отрицают воскрешение и евхаристию, утверждают, что Господь наш Христос – не Сын Божий, и настаивают, будто таинства церкви – силки, расставленные дьяволом!
– Я не защищаю эти ужасные верования, господин кардинал! Я говорю, что Раймунд де Сен-Жиль не катар. Он верный сын истинной церкви.
Альфонсо обратился к женщинам, принимая вызов Джоанны:
– Имей я хоть каплю сомнения, что рядом с Раймундом вы в безопасности, никогда не вверил бы вас его заботам. Признаю, его отец не человек чести. Но сыновья не всегда похожи на своих отцов: Раймунд и Раймон очень разные люди. Если он и виновен в каком-то грехе, так только в излишней любезности. Да, граф выказывал уважение к священникам-катарам, но лишь потому, что в большинстве своем это люди пожилые и, по его мнению, безобидные…
– Безобидные?! – Кардинал Мелиор задохнулся от возмущения, разгневанный, что врагов церкви описывают в столь снисходительных терминах.
Понимая, что допустил промашку, Альфонсо поспешно исправился:
– «Безобидные» – неудачное слово. Я имел в виду, что Раймунд не считает катаров серьезной угрозой для Святой церкви. Он мне говорил, что их perfecti не создают никаких проблем, живут простой аскетический жизнью, проводя время в молитвах и хороших делах. У Раймунда доброе сердце, и иногда это сбивает его с пути. Но это не делает его еретиком, господин кардинал.
Выражение лица Мелиора говорило о том, что он придерживается иного мнения, и Альфонсо повелительно поднял руку:
– Сожалею, что мы расходимся в данном вопросе, господин кардинал, но я не могу сопроводить королев в Пуатье лично, и потому признателен графу Мельгейскому за предложение заменить меня. Нет смысла продолжать эту дискуссию.
Кардинал был прожженным дипломатом. Но одновременно и князем церкви. Примиряя между собой эти противоречивые сущности, он выжидал, пока не убедился, что голос не выдаст гнева:
– Я уступаю твоим желаниям, государь. Однако не разделяю твоей веры в добропорядочность графа Мельгейского и считаю необходимым изменить планы. Вместо того чтобы попрощаться с королевами Англии и Сицилии здесь, в Марселе, я сопровожу их до Пуатье.
Беренгария и Джоанна немедленно и с таким очевидным облегчением принялись благодарить кардинала, что Альфонсо понял: ему не удалось умерить их тревогу. Глядя на несчастных королев и взбешенного прелата, король подавил вздох, подумав: «Бедный Раймунд даже не подозревает, с чем ему предстоит столкнуться».
* * *Беренгария и Джоанна хотели узнать о Раймунде де Сен-Жиле все, что возможно, раз уж им предстоит провести в его обществе много недель. Кардинал Мелиор с радостью пересказал известные ему истории о грехах графа. Свободное от якшаний с еретиками время он тратил на то, чтобы волочиться за женщинами. У Раймунда уже вторая жена, неодобрительно сообщил прелат, и несметное число незаконнорожденных отпрысков. У него извращенное чувство юмора, зачастую граничащее со святотатством, а стекающиеся к его двору трубадуры столь же нечестивы. К сожалению, граф пользуется любовью среди подданных его отца, и это только подтверждало самые темные подозрения кардинала насчет жителей этих солнечных южных земель.
Затем Джоанна и Беренгария обратились к Санче, любившей собирать слухи и делиться ими.
– Я плохо знаю Раймунда, – призналась она, – но с Альфонсо они добрые друзья. Граф из тех
