Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр
– Я знаю, что он вдовец, – заметила Мария.
Она подумала, что не хотела бы получить в мужья необузданного мужчину, а предпочла бы более сдержанного. Внезапно ей пришел на ум Томас Сеймур. Брак с ним стал бы настоящей катастрофой.
– В шестнадцать лет принц женился на Марии Португальской, однако она умерла два года спустя, родив ему единственного ребенка, дона Карлоса. Принц был настолько убит горем, что только недавно задумался о повторном браке.
– Значит, он семь лет был свободен?
Интересно, Марии показалось или Ренар действительно замялся?
– Да, мадам. Он действительно был свободен. Он представлял интересы отца в Нидерландах. Два года назад Филипп вернулся в Испанию, где правил вместо отца. И хочу заметить, весьма успешно.
Оценка дипломата, явная рассчитанная на то, чтобы впечатлить Марию. Тем не менее ее мучил вопрос: был ли Ренар с ней достаточно откровенен? Филипп считался самым завидным женихом в Европе, наследником гигантской империи, включавшей Испанию, Нидерланды, Австрию, Сицилию, Неаполитанское королевство, часть Германии и американские колонии. Тем не менее до Марии начали доходить кое-какие слухи о нем, особенно насчет его жестокого обращения с еретиками. Что ж, тут она не могла его осуждать. Она нуждалась в борце за истинную веру, способном помочь в решении стоявшей перед ней великой задачи.
Стоя на осеннем ветру и слушая, как Ренар превозносит до небес достоинства принца Филиппа, Мария думала о том, что мудрость, умеренность и здравомыслие, а также опыт в управлении государством – все это, конечно, большие преимущества, но как насчет имевшейся между ними разницы в возрасте?
– Боюсь, – наконец сказала она, – что его высочество слишком молод для меня. Ему двадцать шесть, а мне – тридцать семь.
– Мадам, – широко улыбнулся Ренар, – на этот счет можете не переживать. У принца Филиппа уже есть опыт супружеской жизни, он отец восьмилетнего сына.
Мария нервно рассмеялась:
– Ну тогда, возможно, это действительно не имеет значения. Что ж, мессир, я обдумаю ваше предложение.
Она общалась с придворными и выполняла повседневные обязанности точно в тумане. Ее прельщала идея брака с Филиппом, но пугала перспектива замужества, она опасалась связывать себя обязательствами и боялась реакции Совета.
– Я никогда не знала, что такое любовь, – уже позже с краской стыда призналась она Ренару. – Но теперь, когда Господь возвел меня на престол, я должна серьезно подумать о замужестве. Мне неловко обсуждать сей деликатный вопрос с мужчиной. Я предпочла бы предоставить все переговоры императору, которого почитаю за отца. Он должен обратиться к Совету.
– Уверяю вас, мой господин поступит так, как пожелает ваше величество, – пообещал Ренар.
* * *
Стоял сентябрь. Королевский двор по-прежнему находился в Ричмонде, и Марию все сильнее раздражало нежелание сестры посещать мессу. Мария просила ее об этом бесчисленное число раз. Советники, которым пришлось попенять Елизавете за игнорирование желаний королевы, получили, по словам Гардинера, крайне грубый ответ. Елизавета также делала вид, будто не понимает прозрачных намеков сестры на необходимость сменить принятые у протестантов строгие платья на более роскошные наряды вроде тех, что носила сама королева.
И вот теперь Елизавета нежданно-негаданно попросила аудиенции. Мария согласилась ее принять лишь спустя два дня, перед этим посоветовавшись с Ренаром, которого вызвала поздно вечером к себе в часовню.
– Вам не следует ей доверять, – встревоженно заявил он. – Она в сговоре с французским послом, с еретиками и диссидентами. В тавернах говорят, что сейчас паписты взяли верх, но леди Елизавета со временем все исправит.
Мария не желала больше ничего слышать. Казалось, будто непреложные истины, на которые она привыкла опираться, рассыпаются в прах у нее под ногами. Неужели Елизавета способна свергнуть с трона родную сестру? Или противники королевы выдавали желаемое за действительное?
Однако Ренар был неумолим:
– Похоже, она придерживается новой веры из конъюнктурных соображений, чтобы заручиться поддержкой протестантов. Возможно, я ошибаюсь, но на раннем этапе безопаснее предупредить событие и не позволить себя опередить. Эта леди умна, коварна и одержима духом прельщения. Ее следует отправить в Тауэр или, по крайней мере, отослать подальше от королевского двора, ибо ее пребывание здесь представляет угрозу безопасности вашего величества. Она может из честолюбия или в силу убеждений вступить в опасный заговор с Куртене и попытаться воплотить свои замыслы в жизнь.
Мария, в отчаянии заламывая руки, принялась расхаживать взад и вперед по часовне:
– Должна признаться, я разделяю ваши опасения. Мне в голову приходили аналогичные соображения. Но я никогда не соглашусь отправить сестру в Тауэр. Единственное, чего я желаю, – это обратить ее в католическую веру, что станет решением всех проблем.
– Вы желаете невозможного, – сказал Ренар, в его голосе снова послышалось едва скрытое раздражение.
– Я встречаюсь с ней завтра, а там посмотрим, что из этого выйдет. Я буду молиться, чтобы Господь направил ее и помог увидеть свет истины.
* * *
Мария ждала сестру в своей частной галерее в Ричмонде. Королеву страшила предстоящая конфронтация. Но когда появилась Елизавета – чудное видение в девственно-белом наряде, – она дрожала как осиновый лист. Она робко подошла к старшей сестре и, упав на колени, разразилась слезами.
– Я хорошо вижу, что вы, ваше величество, настроены недоброжелательно ко мне, – запинаясь, начала она. – И я не нахожу никакого другого повода, кроме религии. Я прошу прощения, но меня воспитали как протестантку и не обучили доктринам старой религии. – (Мария прикусила язык, с горечью осознав, что все попытки сделать так, чтобы сестру воспитали в истиной вере, оказались тщетны.) – Поэтому я умоляю ваше величество определить мне в наставники ученого человека и снабдить меня нужными книгами, дабы я могла решить, позволит ли моя совесть сменить убеждения.
Это было именно то или почти то, что Мария хотела услышать. И хотя сестра не связала себя обязательством обратиться в католичество, ее предложение не выглядело слишком подозрительным. Необходимо было дать Елизавете время, чтобы она могла прийти в согласие со своей совестью. Встав с места, Мария с улыбкой поцеловала сестру:
– Я охотно удовлетворю вашу просьбу. Если со временем вы согласитесь пойти к мессе, вера наверняка появится. Мне очень хотелось бы, чтобы на следующей неделе, когда мы переедем в Уайтхолл, вы посетили мессу в честь рождения Пресвятой Девы Марии.
Слова сестры встревожили Елизавету.
– Мадам, надеюсь, к тому времени я уже поправлюсь. В
