От Руси к России - Александр Петрович Торопцев
Об этом говорит в своих лекциях С. Ф. Платонов.
«В полемике Грозного с Курбским вскрывался истинный характер «избранной рады», которая, очевидно, служила орудием не бюрократически-боярской, а удельно-княжеской политики, и делала ограничения царствующей власти не в пользу учреждений (думы), а в пользу известной общественной среды (княжат)…
Такой характер оппозиции привел Грозного к решимости уничтожить радикальными мерами значение княжат, пожалуй, даже и совсем их погубить. Совокупность этих мер, направленных на родовую аристократию, называется опричниной. Суть опричнины состояла в том, что Грозный применил к территории старых удельных княжеств, где находились вотчины служилых князей-бояр, тот порядок, какой обыкновенно применялся Москвой в завоеванных землях. И отец, и дед Грозного, следуя московской правительственной традиции, при покорении Новгорода, Пскова и иных мест выводили оттуда наиболее видных и для Москвы опасных людей в свои внутренние области, а в завоеванный край посылали поселенцев из коренных московских мест… Лишаемый местной руководящей среды завоеванный край немедля получал такую же среду из Москвы и начинал вместе с ней тяготеть к общему центру – Москве. То, что удавалось с врагом внешним, Грозный задумал испытать с врагом внутренним. Он решил вывести из удельных наследных вотчин их владельцев – княжат – и поселить их в отдаленных от их прежней оседлости местах, там, где не было удельных воспоминаний и удобных для оппозиции условий, на место же выселенной знати он селил служебную мелкоту на мелкопоместных участках, образованных из старых больших вотчин. Исполнение этого плана Грозный обставил такими подробностями, которые возбудили недоумение современников»[117].
О недоумении современников, надо полагать, Иван IV Васильевич думал меньше всего. Дело-то он задумал не только объемное по масштабу и глубине, но и очень опасное. А вдруг у него ничего не получилось бы?! Вдруг бояре да князья, да и священнослужители, среди которых было немало представителей так называемой оппозиционной аристократии (по С. Ф. Платонову), олигархии (по Н. М. Карамзину), то есть представителей рода Рюриковичей, не смирятся с приговором, соберутся воедино, поднимут верных своих воинов и сметут с лица земли реформатора вместе со всеми его амбициями? История говорит ясно: такого не случилось. Логика событий подсказывает, что одряхлевший в шестисотлетней борьбе с внешними врагами и между Рюриковичами род не способен был на организованное сопротивление опричнине. Но это сейчас ясно, по прошествии 434 лет. А каково было Ивану IV Васильевичу, когда он, видимо, наслушавшись советов Вассиана и его единомышленников, решился объявить в стране опричнину, которую вполне можно назвать самой настоящей гражданской войной!
В 1564 году это случилось.
К этому времени русские одержали ряд прекрасных побед в Ливонской войне, которая еще в 1562 году, после разгрома Ливонии, когда Швеция и Польша потребовали от Ивана IV Грозного очистить завоеванные земли, превратилась в войну против Польши (а позднее и против Швеции). В 1564 году русские войска захватили почти всю территорию современной Белоруссии. Положение Москвы казалось прочным. Жители завоеванных областей «уличены в тяготении, вследствие схизмы, к московитам; они публично молятся о даровании московитам победы над поляками», – писал Поссевин[118]. Но положение русских не было столь прекрасным, и в первую очередь понимали это два человека: прекрасный полководец Андрей Курбский, сбежавший в Литву, и царь Иван Грозный, который в силу его монаршего положения видел всю многосложность и опасность ситуации для окруженной со всех сторон противниками и врагами страны, уставшей постоянно воевать.
Многие бояре, побаиваясь усиления самодержавия и единовластия Ивана IV Васильевича, также отговаривали его от войны с Ливонией. Действительно, после завоевания Казани и Астрахани логичной была бы мирная передышка для освоения новых областей. Но неутомимый Иван IV рвался в бой. Ему мешали разные советы. Он переживал из-за каждой неудачи и, мнительный, подозревал всех бояр в злых намерениях. Он поторопил события. Они бы и сами пришли. И была бы гражданская война, только не опричниной названная, а как-нибудь иначе.
В конце года царю доложили о том, что из Литвы в сторону Полоцка продвигается крупное войско, а с юга на Москву идет Девлет-Гирей. И в этот момент Иван IV Васильевич решил устроить всенародный спектакль, который Н. И. Костомаров, например, считает комедией, сыгранной перепуганным царем. Но бояться-то Ивану было нечего! К тому времени, когда эта «комедия» началась, то есть 3 декабря, Девлет-Гирей уже повернул от Рязани назад, в родные степи, и на Западе дела слегка улучшились: не пошли литовцы на Полоцк. Да и не военные дела тревожили в те дни русского самодержца, а дело гражданское. Тут нужно было поиграть.
Утром 3 декабря 1564 года на Кремлевской площади появилось вдруг много саней, и забегали шустро слуги. Царь явился в Успенский собор, повелел митрополиту служить обедню. Он был очень спокоен, приветлив. Бояре целовали его руку, он улыбался им. Затем он сел с семьей в сани, и длинный кортеж двинулся из Москвы в неизвестном направлении. Это был неожиданный и сильный ход! Перед зимними празднествами царь со всем своим личным богатством, окруженный новыми любимчиками, в сопровождении целого полка всадников покинул столицу государства! Ни бояре, ни митрополит, не знали, куда отправился царь, и томящая душу неизвестность порождала тревогу. С каждым днем тревога усиливалась. Это была не комедия, но – начало неизвестной, грустной драмы.
Только третьего января (то был великолепный сценарий и точная игра актера!) в Москву прибыли из Александровской Слободы, где поселился царь, два посланника. Константин Поливанов вручил одну грамоту митрополиту. В ней Иван IV Васильевич с пафосом незаслуженно обиженного юноши романтического возраста описал всю свою несчастную жизнь: он подробно перечислял пережитое им в годы правления бояр, обвинял их во всех бесчинствах, в жестокости, в казнокрадстве; затем также подробно Иван IV описал великие трудности, которые испытал он, уже воцарившись на троне, и причиною которых были нерадивые бояре, князья, воеводы, да и многие священнослужители. Такие плохие бояре! Царь всей
