От Руси к России - Александр Петрович Торопцев
Эти слова Иван IV Васильевич услышал впервые в 1553 году, и, надо думать, они не только глубоко врезались в память, но и частенько требовали от царя соответствующих действий, решительных мер. Я – царь! А вы – мои подданные! Но Иван IV не спешил, понимая свою беспомощность, неопытность в государственных делах. Он ждал, набирался ума, учился всему, что необходимо для крупного государственника, многому так и не научился (отсюда – его провалы в Ливонской войне, в хозяйственных делах), но помнил слова Вассиана постоянно. Он мечтал стать полновластным самодержцем многонациональной державы, не понимая даже, что страна Московия сделала лишь первые шаги к такой державе, что находится она, если сравнивать ее с Римской империей, на уровне 146 года, когда закончились Пунические войны, когда была одержана победа над Ахейским союзом и был разрушен Коринф, его столица. Римская держава, став по сути своей, как говорилось выше, империей уже в середине II века до нашей эры, еще около ста пятидесяти лет «привыкала» в муках гражданских войн к новой своей политической одежде. Подобных примеров в истории мировых империй немало. Страна Московия просто обязана была пройти через свои гражданские войны, смуты, через жестокую бескомпромиссную борьбу. Она закончится не скоро, через сто пятьдесят лет после разговора Вассиана и Ивана IV Васильевича, состоявшегося в Песношском Николаевском монастыре.
Многие добролюбивые историки ругают бывшего коломенского епископа за то, что он напитал душу юноши-царя ядом. Нет. Знаменитый старец меньше всего повинен в бесчеловечных проделках Ивана Грозного.
Рассказ об опричнине нельзя начинать без еще одного вводного слова! Оно необходимо не для того, чтобы миловать или казнить, но чтобы глубже вникнуть в ту беду, которая низринулась на страну Московию с небес, грохотала несколько лет ударами копыт опричниных коней, визжала диким голосом откормленных в Александрове самцов, выла тихонько голосом обреченных… Практически все человечество, оценивая опричнину, делится на два лагеря: одни считают, что злодейская мера оправдана сложившейся ситуацией, другие ругают изверга-царя и всех его подручных. И мало кто задает себе вопрос: откуда же явилась в Восточную Европу эта напасть?
Этот вирус неутолимой кровожадной злобы налетает на человечество с необратимой периодичностью. На рубеже XV–XVI веков он в очередной раз расшевелил звериные инстинкты в душах людей, обитавших в самых разных точках земного шара. Появившиеся в бассейне Карибского моря испанцы, по свидетельству испанского же монаха Бартоломео де Лас Касаса, уничтожили за два-три года практически все местное население, что-то около 3 миллионов человек. Опомнившись, конкистадоры собрали с многочисленных островов оставшихся в живых аборигенов (всего 300 человек!) и поселили их на небольшом острове… Чуть позже на западном побережье Южной Америки, в стране инков, незаконнорожденный полукровка Атауальпа, совершив переворот и захватив власть, сгубил весь род инков, почти всех полукровок, а также тех, кто прислуживал инкам во дворцах. Государство инков к тому времени стало империей. Император Атауальпа правил, однако, недолго. Страну, резко ослабленную погромом незаконнорожденного, захватили европейцы. В 1526-1527 годах потомок Тамерлана Бабур прошел с огнем и мечом из Средней Азии в Индию, основал империю Великих Моголов. Человеком он был талантливым. Его лирическая поэзия вошла в золотой фонд мировой литературы. Но и он приказывал резать, вешать, убивать непокорных. Прекрасная империя Великих Моголов рождалась на крови далеко от родины Бабура, где у него был небольшой удел. В 1572 году в ночь на 24 августа в Париже католики вырезали несколько десятков тысяч гугенотов! Об изощренных пытках XVI–XVII веков в самых разных точках планеты написано много… В конце XVI века на Дальнем Востоке «заговорили» маньчжуры. Вскоре они набросятся на Китай, погрязший в гражданских войнах. В начале XVII века в Османской империи расплодились разбойники. Они ради наживы вытворяли с несчастными жертвами такое, чему позавидовали бы мастера пыток всех времен и народов. Восточный сосед Османской империи, Иран, в те же годы нападал на Армению, захватывая пленных селениями и городами, перегонял армян в Иран, как табуны лошадей. Работорговля в XVI–XVII веках процветала в Азии, Европе, на севере Африки. Торговали людьми все, кому не лень. Человек был меновой монетой. Да и костры инквизиции, полыхавшие в странах Западной Европы в те века, являются яркой характеристикой описываемой эпохи.
Неизвестно, почему эпидемия злобы разбушевалась на огромных пространствах планеты, почему человек перестал уважать себе подобного, ценить себе подобного. Может быть, в том повинна чума, которая, появившись в середине XIV века, волнами накатывалась на людской род в последующие 150-200 лет, осуществляя страшный по дикости естественный отбор, приучая человека к массовым смертям, к убийству целых городов, районов, обесценивая человека. Может быть, что-то другое подготовило почву для резкого размножения вируса злобы, но Иван IV Васильевич (Грозный) был не одинок в своих зверствах, да и, если говорить начистоту, далеко не первое место занимает он в ряду государственных деятелей своей эпохи и других времен по этому античеловеческому показателю. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить китайского политика Цинь Шихуанди, который, создавая империю, уничтожил бесценную гуманитарную литературу и приказал закопать живьем 460 ученых; а также дюка Нормандии Вильгельма Завоевателя, сокрушившего Альбион и сгубившего на туманном острове сотни тысяч местных жителей.
После смерти Анастасии царь будто бы сорвался с цепи. Первой жертвой его стали Сильвестр и Адашев. Их обвинили в том, что они будто бы извели злыми чарами жену Ивана IV. Он легко поверил злому навету. Ему не нужно было советника умнее его. Сильвестр через митрополита Макария просил царя разрешения явиться в Москву и на суде доказать свою невиновность. Иван IV боялся Сильвестра, вспоминая первый день знакомства, когда пришелец из Новгорода потряс юного самодержца силой своего духа. Не зря некоторые историки говорят о «злых чарах» Сильвестра. Вполне возможно, что он обладал сильнейшим даром внушения, даром экстрасенса. Царь не раз испытывал на себе эту завораживающую силу. Он легко согласился с теми (новыми своими) друзьями, которые были против приезда в Москву Сильвестра. На соборе, специально созванном по этому поводу, приговорили его к ссылке в Соловки.
Затем последовал удар по Адашеву, его отправили в Дерпт, заключили под стражу. Вскоре Алексей Адашев скончался от горячки.
Начались расправы над сторонниками и единомышленниками Сильвестра, Адашева и Курбского. Но опричнины еще не было. Для нее не хватало чего-то важного. После смерти Анастасии царь стал вести откровенно разнузданную жизнь. Все последующие женитьбы не изменили его. Окружение (он ведь сам набирал себе друзей!) этому очень радовалось. Иван IV
