Джентльмен с Медвежьей Речки - Роберт Ирвин Говард
Глава 13. Как вся Медвежья речка в Жеваном Ухе собралась
Не знаю, сколько миль я проскакал в ту ночь, прежде чем в моей голове прояснилось и я смог оглядеться по сторонам. Оказалось, я скачу по дороге в Боевой Раскрас. Я сразу понял, что мисс Маргарет и Дж. Пемброк наверняка отправятся в Боевой Раскрас и что Капитан Кидд настигнет их раньше того, как они доберутся до города, хотя и уехали задолго до меня. Выходит, я проскакал не меньше четырех часов, прежде чем ко мне вернулась способность трезво мыслить.
Это было все равно что проснуться от страшного сна. Я остановил коня на гребне холма и поглядел вперед на дорогу, которая сперва спускалась в низину, а затем снова поднималась вверх. Уже начинало светать, и все вокруг казалось мне каким-то серым и неподвижным. Я поглядел под ноги и увидал в дорожной пыли следы копыт лошади Дж. Пемброка – следы были свежие, так что нас с Дж. Пемброком разделяло всего каких-то три-четыре мили, не больше. Не пройдет и часа, как я догоню их.
Но тут я подумал: а за каким чертом? Я что, совсем свихнулся? Разве у девиц нет права выбирать, за кого пойти замуж? Раз уж она оказалась такой дурочкой, что выбрала его, а не меня, то зачем мне вставать у нее на пути? Я и волосу с ее головы не дал бы упасть, но отчего-то хотел сделать ей больно самым жутким способом: пристрелить ее возлюбленного у нее на глазах. Мне стало так стыдно за себя, что хотелось проклинать все на свете… и так жаль себя, что хотелось выть.
– Иди с миром, – с горечью сказал я, погрозил кулаком в пустоту, туда, куда они ускакали, а затем развернул Капитана Кидда и поскакал назад на Медвежью речку.
Я не собирался оставаться там и выслушивать, как Глория Макгроу насмехается надо мною, но мне надо было найти хоть какую-то одежку. Моя-то сгорела почти дотла, шляпу я и вовсе потерял, к тому же пуля в плече давала о себе знать.
Я проскакал где-то милю или около того, и, оказавшись на перекрестке с дорогой, что вела из Кугуаровой Лапы в Топот Гризли, я понял, что жутко проголодался и хочу пить, и решил завернуть в таверну, которую совсем недавно построили возле поворота на Мустангову речку.
Солнце еще толком не поднялось, когда я подъехал к коновязи, соскочил с седла и вошел в таверну. Хозяин тут же вскрикнул, попятился назад, уронив кадушку с водой и несколько пустых пивных бутылок, и принялся звать на помощь, после чего через одну из дверей в бар сунулось чье-то лицо и пристально посмотрело на меня. Этот человек показался мне отчего-то знакомым, но я не мог понять, где его прежде встречал.
– Закрой-ка рот да вылезай из кадушки, – недовольно приказал я хозяину. – Это я, и я хочу выпить.
– Прости, Брекенридж, – отозвался он, неловко подымаясь на ноги. – Теперь-то я тебя узнал, просто я человек нервный, и ты не представляешь, как ты меня напугал, когда ввалился в эту дверь; ты только погляди, у тебя же все волосы сгорели, ресниц и вовсе нету, одежды толком не осталось, все какое-то рванье, а кожа черная от сажи. Какого черта…
– Прекращай-ка задавать вопросы, которые тебя не касаются, и плесни-ка мне лучше виски, – огрызнулся я. Вести беседы мне не очень-то хотелось. – Да сходи толкни повара, пусть нажарит мне яиц с беконом.
Хозяин поставил бутылку на столешницу, сунул голову в дверь на кухню и проорал:
– Нарезай бекон и разбивай яйца! Тут голодный Брекенридж!
Когда он повернулся обратно, я спросил:
– А кто это выглядывал вон в ту дверь?
– А, это, – сказал хозяин. – Вообще-то, этого человека все называют Дикий Билл Донован. А что, вы с ним знакомы?
– Можно и так сказать, – проворчал я, наливая себе еще виски. – Он пытался отобрать у меня Капитана Кидда еще в ту пору, когда я был неразумным сопляком. Пришлось познакомить его с моими кулаками, чтобы научить его вести себя.
– Как по мне, так это единственный человек, который может сравниться с тобой ростом, – сказал хозяин. – Но при этом он не так широк в плечах, как ты, да руки у тебя помощнее. Дай-ка я позову его, да вы посидите, потреплетесь о былых временах.
– Побереги дыхание, – прорычал я. – С этим паршивым койотом у меня разговор недолгий: рукояткой револьвера по башке, и всего делов.
Видать, мои слова напугали хозяина. Он тут же нырнул за стойку и принялся полировать пивные кружки, а я продолжал с мрачным достоинством поглощать свой завтрак, и только раз оторвался да крикнул, чтоб кто-нибудь накормил Капитана Кидда. Сразу трое или четверо человек из обслуги бросились во двор, чтоб выполнить указание, но побоялись отвязать жеребца и подвести его к кормушке, а потому решили попросту наполнить кормушку и притащить еду ему под нос, так что все обошлось, только один раззява получил копытом в живот. Обычному человеку не так-то просто увернуться от копыт Капитана Кидда.
Так вот, пока я заканчивал завтракать, а обслуга приводила пострадавшего в чувство, полоская его в поилке для коней, я сказал хозяину:
– У меня пока нету денег, чтоб заплатить за себя и за Капитана Кидда, но сегодня вечером или к ночи я доберусь до Боевого Раскраса, подзаработаю немного и вышлю тебе. Пусть сейчас я сломлен, но я не собираюсь распускать сопли.
– Ладно, – ответил он, разглядывая мой изуродованный лоб с болезненным любопытством. – Ты не представляешь, Брекенридж, до чего странный у тебя вид. Ты же лысый, как яйцо…
– Заглохни! – гневно рявкнул я. Элкинсы всегда чувствительно относятся к вопросам внешности. – Это всего-то временное неудобство, и я ничего не могу с этим сделать. Так что больше чтобы я ни слова об этом не слышал. Если еще хоть один сукин сын что-то скажет о моем обгоревшем черепе, я пристрелю его на месте!
Затем я повязал вокруг лба платок, оседлал Капитана Кидда и поскакал домой.
До папашиного дома я добрался к полуночи, и все мое семейство тут же принялось бегать вокруг меня, выковыривать из меня пули и устранять другие повреждения.
Мамаша велела братьям одолжить мне какую-нибудь одежку и тут же уселась с шитьем, принялась расширять рубаху, чтоб я в нее поместился.
