Макс Брэнд - Возвращение Дестри
— Как ты думаешь, — неожиданно спросил полковник, — чем обычно заняты малыши, когда сидят в тенечке?
— Ну, не знаю, спят или мечтают.
— Вот-вот! Выходит, парень, который трудится не руками, а головой, превращает мечты в звонкую монету!
— И без всяких забот, по-вашему?
— Без малейших, — отрезал полковник. — Только все время помнит, что зарабатывает себе на жизнь, потому постоянно исходит слезами от жалости к себе, любимому! Да такой бумагомарака живет припеваючи, пока не женится, а уж как женится, так и пойдет стонать, лишь бы жена над ним всплакнула! И очень скоро поймет, что без стонов да жалоб он ничего не добьется, вот так-то! А вот попробуй поработать руками, сразу учуешь, что это дело совсем другого рода! Смотрит иной раз такой бедолага на небо — скоро ли солнце сядет? А солнце, кажется, прилипло к одному месту. Вот это настоящее мученье. И денег не получишь, пока не кончится неделя.
— Поверьте, полковник, мне в жизни тоже порой приходилось несладко, — пожаловался Бент.
— Да ты и знать не знаешь, почем фунт лиха, — возразил тот. — Все это тебе приснилось. Воображение, одно лишь воображение! Женщины знают, что это такое, мужчины иногда тоже, только не те, что гнут спину! Уж можешь быть уверен — тому, кто вкалывает от рассвета до заката, не до выдумок. Возьми хотя бы меня. Уж сколько лет я встречаю рассвет вот на этой самой веранде, и голова у меня не трещит от забот, а если и случается такое, так только в начале месяца. Впрочем, все это чепуха!
— Выходит, вы счастливчик?
— Еще бы! — усмехнулся старик. — Я же не работаю, а только сижу здесь да поджидаю — когда ж мое счастье пожалует? Ну а как появится, я тут же цап-царап — и сниму с него скальп! — Отсмеявшись, он добавил: — Ладно, парень, думаю, ты прискакал чуть свет вовсе не ради моих прекрасных глаз. Но если тебе нужна Чарли, учти — сегодня она не самая прекрасная собеседница.
— Мне с ней никогда не бывает скучно, — отозвался Честер.
— Чаще всего, — с глубокомысленным видом изрек Дэнджерфилд, — молодые люди ни черта не понимают в женщинах. Им кажется, что дама хитрит и водит их за нос, а бедняжка просто сама не своя, когда рядом появляется особь мужского пола. И вот что я скажу тебе, парень: если бы Чарли расходовала свое хорошее настроение так, что к субботе от него не оставалось и следа, то воскресные дни для меня стали бы пыткой. Но сейчас, уж ты мне поверь, она не просто скучная, она — вредная.
— Кто? Чарли? — переспросил Бент.
— Считаешь, на нее это не похоже, верно? Да что там! Она даже разговаривать ни с кем не желает. Так, кинет словечко-другое ниггерам, что работают в доме. А все остальное время убивает, объезжая мустангов. И при этом до того загоняет бедняг, что те едва на ногах держатся! Я уж ей сказал: «Чарли, пожалей коней!» Да куда там…
— А я и не знал, что Чарли любит объезжать лошадей!
— Конечно, откуда тебе знать?! Просто много лет она была уверена, что этот сумасшедший мерзавец Дестри крепко-накрепко стреножен, никуда от нее не денется. А вот теперь сама перерезала ему путы. Где он, скажи на милость?
— Я как раз из-за него и приехал, — вдруг признался Бент.
— Тогда, держу пари, тебя она выслушает, — вздохнул Дэнджерфилд, — если ты, конечно, не свернешь на что-нибудь другое.
— А где она?
— Да где угодно! Кто ее знает?! Эта сорвиголова умчалась сразу после завтрака. Может, в коррале?
Там Бент ее и нашел. Чарли как раз вернулась, ведя за собой покрытого пеной мустанга. Шкура его блестела от пота, плечи устало поникли, бедняга был до такой степени вымотан, что покорно тащился за девушкой по пятам. Но Чарли Дэнджерфилд, уже забыв о нем, пристально разглядывала через высокую плетеную изгородь очередную жертву своего дурного настроения. Бент с интересом присмотрелся к следующему кандидату. Это был темно-гнедой жеребец с небольшой пролысиной на морде, длинным, прямым носом и взглядом злобным, как у ядовитой змеи. Он изо всех сил дергал головой, стараясь оборвать узду, оскорблявшую его гордость, а поскольку ему это не удавалось, он вдруг вихрем налетел на двоих мужчин, с трудом удерживающих веревку. Беднягам едва удалось избежать его острых зубов и тяжелых копыт.
— Привет, Чарли! — крикнул Честер. — Это тот самый симпатяга, на которого ты положила глаз?
Она махнула ему рукой, едва взглянув в его в сторону, но спросила:
— Славный парень, правда? Ты только взгляни на его нос! Настоящий хобот! А круп какой вислый! Ну и красавчик! Эй, Джерри, не робей! Двинь-ка его коленом по ребрам да подтяни подпругу потуже, слышишь? Посмотрим, как ему это понравится!
Джерри повиновался, и наконец смутьяну накинули седло. В это время Бент краем глаза поглядывал на Чарли и с удивлением заметил, что она за последнее время очень изменилась. Немного похудела, под глазами появилась заметная синева. Сейчас она стала похожа на старшую сестру той девушки, которую он знал много лет.
— Чарли! — окликнул ее Бент. — Иди сюда. Мне надо с тобой поговорить о Дестри.
— Да? — откликнулась она. — Он что, опять кого-то прикончил?
Но жесткие нотки в ее голосе и напускная небрежность ничуть не обманули Чета.
— Малыша Джимми Клифтона, — тихо сообщил он.
— Джимми? Что, у Джимми была какая-то позорная тайна?
— Понятия не имею. И никто теперь не узнает, была или нет, она умерла вместе с ним.
Девушка так и не повернула головы, но по тому, как напряглась ее спина, Честер догадался, что весь ее интерес к мустангу улетучился.
— Он мертв? — поинтересовалась она.
— Да, — кивнул Бент.
Чарли наконец посмотрела на него. И только тут он увидел, что ее лицо стало мертвенно-бледным.
— Это была честная схватка? Рядом с Джимми был кто-нибудь?
Честер опустил голову и принялся ковырять землю носком сапога, будто не зная, что сказать. На самом деле он едва мог скрыть охватившее его ликование.
— Конечно, думаю, да. Иначе Гарри не пошел бы на это. Беда только в том, видишь ли, никто не знает точно. Клифтона нашли зарезанного ножом… ему перерезали горло…
Чарли вытянула перед собой дрожащие ладони, словно отталкивая ужасное видение.
— Нет, этого не может быть! Только не ножом!
— Да, Чарли. И это как раз хуже всего.
— Зарезан?! Джимми Клифтон! Джимми?! Нет, не верю!
— Я тоже не верил, — жестко сказал Бент. — Вот только в горле у него торчал нож! А на его рукоятке — буква «Д».
— Но если он и вправду сделал это, тогда Гарри, должно быть, полный идиот. Как он мог оставить там свой нож?! Не проще ли было схватить просто первый попавшийся? А может, кто-то просто украл этот нож у Дестри? А потом зарезал Клифтона?
Как ни готовился Бент к подобному разговору, брошенная ему в лицо беспощадная правда заставила его содрогнуться.
