Охотники на волков - Джеймс Оливер Кервуд
Такой случай подвернулся одним ослепительно-ярким солнечным днем в конце декабря. Была очередь Ваби дежурить по лагерю; Мукоки, чья бдительность со временем ослабла, пошел обходить капканы в одиночку. Род собрал побольше припасов, прихватил ружье Ваби с двойным запасом патронов, нож, топорик и толстое одеяло и отправился в сторону пропасти. Ваби, стоя в дверях хижины и глядя на друга, со смехом помахал ему рукой.
– Удачи, Род! – весело крикнул он. – Надеюсь, ты найдешь золото!
– Если я не вернусь к вечеру, вы обо мне не тревожьтесь, – ответил юноша. – Возможно, останусь в ущелье на ночевку, а утром продолжу поиски.
Он сразу направился к дальнему хребту, уже зная, что с первой возвышенности в пропасть не спуститься. Гряда высилась в миле к югу от лагеря, и туда охотники еще не ходили. Однако Род не боялся потеряться, поскольку ущелье, вдоль которого он двигался, неизменно подсказывало ему верный путь. Вскоре, к своему большому огорчению, он обнаружил, что южные склоны пропасти так же неприступны, как и северные. Он потратил около двух часов на попытки отыскать место, где можно спуститься, но так и не нашел. Местность густо поросла лесом, повсюду виднелись следы присутствия крупной дичи. Но Роду сейчас не было до нее дела. Он наконец добрался до крутого склона, на котором до самого низа росли деревья, и с восторгом понял, что нашел подходящий спуск. Привязав за спину снегоступы, цепляясь за стволы, он начал спускаться и через пятнадцать минут, совершенно выдохшийся, но полный ликования, достиг дна теснины.
Справа от него взбирался на скалы кедровый лес; слева вздымались отвесные черные каменные стены. У ног журчал ручей, игравший важную роль в фантазиях Рода о золоте. Кое-где ручей замерз, в других местах быстрый поток пробил себе путь сквозь ледяную корку. Впереди темнела узкая и мрачная часть ущелья, куда Род так часто вглядывался сверху, с северного хребта.
Шаг за шагом юноша подходил к заветной теснине. Все его чувства были обострены, нервы натянуты до предела. Странное ощущение завладевало им, словно он вступал в заколдованное место, которое и по сей день сторожили призраки мертвецов, чьи души поработило и погубило золото.
Стены ущелья сходились над его головой. Ни единый луч солнца не пронизывал глухую тьму. Воздух был совершенно неподвижен; не пели птицы, не цокали белки. Лишь плеск воды среди камней нарушал тишину. Все будто вымерло. Иногда слуха Рода касался еле слышный шепот ветра, пролетавшего где-то по верху ущелья, но его холодное дыхание не достигало дна. Снега под ногами едва хватало, чтобы приглушить шаги, и Род все еще нес снегоступы за спиной.
Внезапно из густых потемок, скрывавших подножие одной из стен ущелья, раздался гулкий шум, заставивший Рода резко остановиться и вскинуть ружье к плечу. Но через миг он понял, что вспугнул огромную сову, и пошел дальше. Время от времени он приостанавливался у ручья, подбирая окатанные водой голыши. Некоторые из них блестели, заставляя его сердце трепетать. И хотя он не нашел пока никакого золота, отступать не собирался. Золото было где-то здесь; Род был в этом уверен. Все убеждало его: вздымающиеся утесы, скальные стены, нависающие над его головой, широкие полосы гальки вдоль ручья и даже сама жутковатая неподвижность воздуха. Все говорило о том, что тайна мертвецов вот-вот будет раскрыта.
Именно это неисповедимое нечто, незримое присутствие тайны заставляло юношу продвигаться вперед шаг за шагом, так тихо, словно малейший звук мог бы пробудить смертельного врага. Скрытность позволила Роду совершить замечательную находку. Менее чем в пятидесяти ярдах он увидел впереди силуэт, крадущийся среди камней. Это была лиса. Прежде чем зверь заметил его, Род прицелился и выстрелил.
Громоподобное эхо пронеслось по ущелью. Оно катилось по расселине, все усиливаясь. Род застыл между каменными стенами, чувствуя, как по спине побежали мурашки. Лишь после того, как затих последний отзвук, он подошел к лежащей на снегу лисе. Она была не рыжая и не черная…
Сердце Рода пропустило удар. Убитый зверь показался ему самым прекрасным существом, которое он когда-либо видел. Его густая темная шуба на концах отливала чистым серебром. Безмолвное ущелье огласилось воплем восторга:
– Серебристая лиса!
Целых пять минут Род стоял, рассматривая свою добычу. Потом он поднял ее и погладил шелковистый мех. Со слов Ваби и Мукоки, он уже знал, что шкура этой лисы стоила больше, чем все уже добытые ими меха. Род даже не попытался снять шкурку, а целиком сунул зверя в рюкзак и вернулся к исследованию ущелья.
Он зашел уже дальше тех мест на кряже, с которых заглядывал вниз в этот темный, недоступный мирок. Расселина становилась все более угрюмой и дикой. Временами скальные стены почти смыкались над его головой. Под гигантскими нависающими утесами залегли темные, можно сказать ночные, тени. Завороженный великолепием и уединенностью этого места, Род забыл о времени. Миля за милей он без устали продолжал идти; ему даже не хотелось есть. Лишь однажды он склонился к ручью попить. Когда же наконец посмотрел на часы, то с изумлением обнаружил, что наступило три часа пополудни.
Было слишком поздно, чтобы думать о возвращении к хижине. Менее чем через час сумрак провала превратится в непроглядную темноту. Поэтому Род остановился в первом же подходящем для привала месте, сбросил рюкзак и принялся строить шалаш из кедровых ветвей. Когда с работой было покончено и запасены дрова на всю ночь, Род занялся приготовлением ужина. У него был при себе котелок, и вскоре воздух наполнился заманчивым ароматом закипающего кофе и аппетитным запахом жареной лосятины.
Ко времени, когда Род приступил к еде, между скальными стенами уже царила ночь.
Глава XIII
Сон Родерика
Зашло солнце, мир погрузился во тьму, и Род вдруг осознал свое неуютное одиночество. Ему стало не по себе. Даже за едой он то и дело поглядывал за пределы светового круга костра в таинственную темноту. Непонятный звук, долетевший сверху ущелья, заставил юношу задрожать. Не то чтобы он боялся – в этом он нипочем бы не признался даже себе. Просто абсолютная, почти кладбищенская тишина меж двух угрюмых скал и осознание того, что он один-одинешенек в месте, где лет пятьдесят не ступала нога человека, вызывали в Роде смутное беспокойство. Каких только тайн не хранят эти стены! Тут все так отличалось от уже привычного дикого мира там, наверху, за краем пропасти. Род попробовал смехом прогнать тревогу, но звук собственного голоса лишь нагнал на него жути. Утесы ответили ему дрожащим эхом, причудливой пародией на хохот, блуждающей между стенами. «Призрак смеха», – подумал Род. Эта мысль заставила его придвинуться поближе к огню. Молодой охотник не был суеверен. Но есть ли в мире хоть один человек, который никогда не содрогался от некоего витающего в воздухе бесплотного прикосновения, которое вселяет в душу безымянный страх?
Вот и Род подкидывал дрова в костер, сидя в тепле кедрового шалаша, и чувствовал разлитую во тьме, неизъяснимую тревогу. Мысль о том, чтобы поспать, даже не посещала его. Он не чувствовал усталости, только свое одиночество перед лицом тайны и бесконечной тишины пропасти. Как ни пытался, он не мог избавиться от кошмарных видений. Перед ним стояли два скелета из старой хижины. Много-много лет назад, задолго до рождения его матери, эти скелеты, еще облеченные в плоть, бродили по этому самому ущелью. Они пили из того же ручья, карабкались по тем же самым склонам, устраивали лагерь – быть может, в том же самом месте, где Род сидел у костра. Они,
