Макс Брэнд - Возмутитель спокойствия
— Лучше? Не то слово! — сказал он. — Видит Бог, сынок, огонек этого крохотного костерка согревает мне душу. К тому же здесь можно лежать и смотреть на звезды. Замечательное зрелище, скажу я тебе.
— Ага, — согласился мальчишка. — Держу пари, что в вашей жизни бывали и такие дни, когда вы уже и не надеялись когда-либо снова их увидеть.
— Ага, бывало и такое, а как же, — ответил бандит. — Сам понимаешь. Когда приходится лежать без движения, чувствуя, как тебя бьет лихорадка, и когда последние силы покидают твое тело… нечего сказать, положение незавидное.
Мальчишка сидел на земле, по-турецки поджав под себя ноги, и деловито ощипывал курицу. На одно мгновение оторвавшись от своего занятия, он взглянул на бандита.
— Еще бы, мистер Уотерс, — сказал он. — Могу представить, как это паршиво! К тому же вода, которую я вам оставил, наверное, нагрелась за день, да?
— Она стала тепловатой, — признался Уотерс.
Он повернул голову и улыбнулся мальчишке, глядя на него влюбленными глазами.
Что ж, у него были все основания обожать Чипа.
— Но вот ночами…, — продолжал Уотерс. — Бывали времена, когда я уже был готов сдаться и не цепляться больше за жизнь, а просто уйти с головой в темные воды небытия, которое глубже любого моря и шире океана.
— Ага, — поддакнул мальчишка, — я уж и не помню, сколько раз я просыпался в жару среди ночи, задыхаясь от того, что во сне меня преследовали кошмары. И тут же вспоминал, что я совсем один в доме, и что никто не придет мне на помощь… и, скажу я вам, разболелся я тогда знатно.
Закончив ощипывать курицу, Чип принялся рубить тушку на куски. Делал он это, как заправский мясник. В жизни не видел более чистой работы.
— Но когда мне уж становилось совсем невмоготу, — сказал бандит, — то я тут же вспоминал о том, что ты приходил сюда, чтобы навестить меня; и о том, что ты обязательно придешь и следующей ночью; и что мне нужно выжить любой ценой — нельзя же допустить, чтобы все твои труды пошли прахом.
— Да бросьте вы! Мне это совсем не трудно, — возразил Чип. — Даже интересно.
Он усмехнулся, говоря об этом, и в его глазах вспыхнули озорные огоньки.
— Да уж, — вздохнул Уотерс. — Похоже, тебе это даже нравится. А как твой дядюшка относится к тому, что у него каждую ночь пропадает по цыпленку?
— А он ещё не заметил, — не задумываясь соврал маленький лгунишка. — У него много кур. Наверное, целые тысячи.
— Знаешь, Чип, я заплачу ему двойную цену за каждого, — горячо пообещал Уотерс.
— Разумеется, — невозмутимо ответил Чип. — Вам не стоит волноваться из-за таких пустяков. Ведь это все мелочи.
— Для тебя, может и мелочи, — проговорил Уотерс. — А для меня вопрос жизни или смерти. Послушай, Чип, я вот тут подумал, что ты, наверное, очень рискуешь, воруя еду и доставляя её мне сюда.
— Рискую? — переспросил Чип, позевывая. — Да какой может быть риск, если я украду какого-нибудь паршивенького цыпленка? Или даже целый десяток цыплят за раз? Ведь сами знаете, каким порядки царят на больших старых ранчо. Да вы что! Эти куры устраиваются на ночлег повсюду. На заборе, на скирде, на поленнице и даже под стрехою дровяного сарая. Так что остается лишь на ходу протянуть руку, и обязательно достанешь какую-нибудь курочку.
— Пожалуй, сынок, будь я священником, то я бы сказал, что из тебя получился бы отличный проповедник, — заметил Уотерс.
— Возможно, — усмехнулся мальчишка.
Разделав куриную тушку, он насадил кусочки мяса на небольшие заостренные палочки, две из которых передал бандиту, а ещё две оставил у себя. Они начали поворачивать вертела над огнем, и когда после дрянной стряпни, которой нас обычно потчевал мошенник-повар, я вдохнул божественный аромат свежего, жарящегося мяса, у меня потекли слюнки.
— Скажи честно, Чип, — сказал вдруг Уотерс. — Ведь несколько дней тому назад ты нарочно уверял меня, будто бы я лучше выгляжу и иду на поправку. А на самом же деле все было совсем наоборот!
Чип выпрямился, вздрогнув от неожиданности.
— Вот что я вам скажу, мистер Уотерс, — серьезно проговорил он. — Мне никогда не верилось, что вам удастся выкарабкаться. То есть, никогда, вплоть до сегодняшнего вечера! Вы угасали прямо-таки на глазах. На вас было даже страшно глядеть. Уж можете поверить мне, мистер Уотерс, вид у вас был совсем не цветущий!
— Перестань говорить мне «мистер», — попросил бандит. — Зови меня просто Джо, или Эдом, или Биллом, или Ником, или ещё как-нибудь. Мне все равно.
Мальчишка погрузился в раздумья, медленно поворачивая над огнем жарящееся мясо, от которого поднимался ароматный дымок.
— Я буду называть вас «Шеф», — предложил он. — О меньшем даже и не просите. Я же собственными глазами видел, как те трое загнали вас в угол, и как вы вырвались от них, в одиночку уложив всех троих. После такого я просто не могу обращаться к вам никак иначе.
— И надо думать, нянчишься ты со мной лишь лишь потому, что я бродяга и более или менее умею обращаться с оружием, — грустно проговорил Уотерс. — Ну что ж, я…
— И совсем не поэтому, — упрямо возразил мальчишка. — А потому, что вы не сдаетесь, а идете наперекор всем трудностям. Ведь любой другой, если бы в него, как и в вас, всадили бы три пули, наверняка пошел бы и добровольно сдался властям.
— Что бы угодить прямиком на виселицу, да, Чип? — подсказал бандит.
— Вообще-то, да, — медленно проговорил мальчишка, продолжая о чем-то напряженно думать. — Хотя и в этом нет ничего страшного. Сначала о вас напишут во всех газетах. И потом во всей округе только и разговоров будет, что о суде. К тому же на свете существует такая вещь, как женские организации или разные кружки, куда объединяются дочки влиятельных богатеев, или ещё что-нибудь в этом роде, и они обязательно замолвят за вас словечко, направив петицию с требованием о помиловании. И в конце концов, губернатору просто надоест говорить «нет»; а о вас тем временем кто-нибудь напишет книгу; и тогда уж будет совсем здорово, и смертную казнь заменят пожизненным заключением; начальник тюрьмы сделает вас своим личным секретарем и телохранителем, и вам не придется делать совсем ничего, а лишь посиживать себе в кожаных креслах, положив ноги на стол, курить толстые сигары и писать воспоминания, а вокруг все будут таращить на вас глаза и говорить: «Вот идет парень, который убил одиннадцать человек…» — или сколько там вы убили на самом деле?
— Четверых, — признался бандит, — и ничуть об этом не жалею. А где ты набрался этого вздора о тюрьмах и тому подобном?
— Да так, — неопределенно проговорил мальчишка. — То прочитаешь заметку в газете, то доведется послушать интересный разговор в бараке у рабочих. Теперь вы понимаете, Шеф? Когда я вырасту, тоже буду совершенно свободным человеком.
