Охотники на волков - Джеймс Оливер Кервуд
Прошедший день был долгим и трудным, но пережитое волнение мешало им сразу после ужина завернуться в одеяла и заснуть, как они поступали раньше. Путешествие подошло к концу, самые тяжелые испытания позади. Новая жизнь – самая счастливая из возможных – уже начиналась. Завтра им не нужно целый день идти через лес. Лагерь разбит, и можно приступать к увлекательному делу, ради которого они и прошли столь долгий путь. А вечерами они могут отдыхать и заниматься чем угодно.
Тем вечером Род, Мукоки и Ваби засиделись допоздна. Несколько часов они разговаривали, подкидывая дрова в ревущий перед дверью костер. Их беседа раз за разом возвращалась к произошедшей в хижине трагедии. Много раз они по очереди взвешивали в ладонях золотые самородки – полфунта драгоценных грязных комочков, – и постепенно перед ними возникала полная приключений жизнь тех давних дней, когда нога белого человека не ступала в эти земли. История теперь выглядела вполне понятной. Эти люди, вероятно, были старателями. Они нашли золото, потом поссорились, не договорившись, как поделить найденное, ну а закончилось все бешеной поножовщиной.
Но где они нашли золото? Этот вопрос не давал покоя охотникам, и они обсуждали его далеко за полночь. В хижине не обнаружилось никаких рудокопных орудий – ни кирки, ни лопаты, ни лотка для промывки. Тогда Ваби пришло в голову, что строители хижины тоже были охотниками. Они случайно нашли несколько золотых самородков и собрали их, не используя лотка.
В ту ночь в лагере почти не спали. С первыми лучами солнца все трое снова принялись за работу. Сразу после завтрака охотники стали снимать старый прогнивший пол. Одно за другим молодые деревца, из которых тот был собран, выкидывались наружу, пока не обнажилась земля. Теперь каждый ее фут был тщательно перекопан; нижние венцы подрыты, а потом снова засыпаны землей; вытащен весь мох, которым проконопатили щели между бревнами. К полудню в хижине не осталось ни единого неосмотренного местечка.
Золота больше не нашлось.
В какой-то мере это открытие принесло друзьям облегчение. Нервное напряжение понемногу начало отпускать Ваби и Рода. Навязчивая мысль о золоте скоро выветрилась из их сознания, и они снова начали радостно предвкушать долгожданную зимнюю охоту. Вскоре Мукоки срубил несколько молодых кедров для нового пола, парни вымыли каждое бревно озерной водой, а потом собрали несколько бушелей мха, чтобы заново законопатить щели.
В тот вечер ужин был приготовлен на железной секционной плите, которую они привезли с собой на санях и которую установили поверх старой печки-каменки. При свете свечей друзья принялись заново конопатить хижину. Ваби то и дело запевал непривычные для уха белого человека индейские песни; Род насвистывал, пока у него не заболело горло, а Мукоки хихикал, что-то бормотал себе под нос и болтал с неослабевающей словоохотливостью. Десятки раз они поздравляли друг друга с удачей. Восемь волчьих скальпов, превосходная рысья шкура и золотые самородки долларов на двести – и все это за одну неделю!
После ужина Мукоки вскипятил в кастрюле варево из жира и костей карибу. Когда Род спросил, что это за странный суп, индеец взял связку капканов и опустил их в кастрюлю.
– Капканы вкусно пахнуть, – объяснил он. – Лиса, волк, куница приходить на запах.
– Если не проварить капканы в мясном супе, – добавил Ваби, – девять зверей из десяти, особенно волки, к ним не подойдут. Они почуют запах человечьих рук, которыми трогали железо. Но запах жира подманит зверей и сделает их беспечными.
К вечеру, когда охотники улеглись спать, их зимний лагерь был в целом обустроен. Оставалось только сделать три койки, но эту несложную задачу мог выполнить любой, у кого останется немного свободного времени. Следующим утром, нагруженные капканами, они уже прокладывали первые охотничьи тропы. Особенно их интересовали следы волков, ибо Мукоки считался величайшим охотником на волков на берегах Гудзонова залива.
Глава X
Как Волк стал спутником людей
За эту ночь Рода дважды разбудил Мукоки, открывавший и закрывавший дверь хижины. Во второй раз Род приподнялся на локте и принялся сонно наблюдать за старым воином. Стояла ослепительно-ясная ночь, в дверной проем потоком струился лунный свет. Юноша слышал, как Мукоки, хихикая, что-то бормочет себе под нос, но никак не мог понять, чем тот занят. Наконец, когда любопытство взяло верх, Род встал, завернулся в одеяло и присоединился к индейцу.
Мукоки стоял неподвижно в дверном проеме, уставившись в небо. Род проследил за его взглядом. Луна висела прямо над хижиной. Небо было безоблачным, а свет – таким ярким, что на дальней стороне озера можно было разглядеть каждую ветку. Мороз стоял лютый; Род почти сразу ощутил на лице его уколы. Однако он не заметил в небе ничего особенного, кроме великолепной луны.
– В чем дело, Мукоки? – спросил он.
Старый индеец на миг взглянул на него, и Рода поразила таинственная, всепоглощающая радость, которая читалась в каждой черточке его лица.
– Волчья ночь! – прошептал он.
Мукоки оглянулся на спящего Ваби.
– Волчья ночь! – вновь проговорил Мукоки и как тень скользнул в сторону молодого охотника.
Род наблюдал за его действиями с растущим удивлением. Он видел, как тот наклонился над Ваби, потряс его за плечи.
– Волчья ночь! Волчья ночь! – повторял он снова и снова.
Ваби проснулся и сел, откинув одеяло. Мукоки вернулся к двери. Он был полностью одет. Взяв винтовку, он молча вышел в ночь. Стоя у открытой двери, Ваби и Род провожали взглядом поджарую фигуру Мукоки, которая быстро неслась через озеро, вверх по холму и дальше, в дикую лесную глушь. Род мельком взглянул на Ваби: широко раскрытые глаза юного индейца были полны мистического страха. Не говоря ни слова, Ваби вернулся в хижину, подошел к столу, зажег свечи и оделся. Затем он встал на пороге хижины и громко свистнул. В ответ раздался хриплый вой ручного волка из его обиталища рядом с хижиной. Ваби свистнул еще раз десять, но ответа не получил. Тогда быстрее, чем Мукоки, он пересек озеро и взбежал на вершину холма. Но старый индеец исчез в бесконечных белых просторах, сияющих под луной.
Когда Ваби вернулся в хижину, Род уже растопил плиту. Ваби присел рядом, протягивая к ревущему пламени посиневшие от холода руки.
– Брр! Жуткая ночь!
Он рассмеялся, смущенно взглянув на Рода, но в его глазах уже появился прежний огонек. Вдруг он спросил:
– Миннетаки когда-нибудь рассказывала тебе о странностях Мукоки?
– Нет, – с недоумением отвечал тот. – Не больше того, что рассказывал мне ты.
– Время от времени на него находит… ну, не то чтобы приступ безумия, скорее некое наваждение. За много лет, что я его знаю, я так и не понял, что это такое. Да, порой мне кажется, что он в самом деле малость не в себе. Все индейцы фактории уверены, что Мукоки иногда сходит с ума и виной этому – волки.
– Волки? – изумленно повторил Род.
– Да, волки. На то у Мукоки есть серьезные причины. Много лет назад, когда мы с тобой еще не родились, у Мукоки были жена и ребенок. Матушка и другие жители фактории рассказывали, что Мукоки просто обожал сына. Вместо того чтобы проводить целые дни на охоте, как прочие индейцы, он торчал в своей хижине, играя с мальцом или обучая его всяким штукам. А отправляясь на охоту, Мукоки носил его за спиной. Он был самым бедным индейцем в окрестностях Вабинош-Хауса, но в то же время самым счастливым. Однажды Мукоки принес
