Феликс Гилман - Расколотый Мир
— Вы все еще здесь?
«Да».
— Почему?
«Некуда больше идти. Я схожу с ума».
— Вы собираетесь убить меня? Если так, то поторапливайтесь.
«Не знаю. Может, мне так и следует поступить. Но тогда умрет и женщина, и Генерал, и придется начинать все сначала. И снова терпеть неудачу. Продлится и наша, и ваша агония. И с каждым разом начинать будет все сложнее».
— Женщина? Лив? Черт... Но как?
«С нашей последней встречи я ослабла. Здесь нам труднее действовать и сложнее планировать».
— Где Лив? Как она умрет?
«Ваши враги приближаются. Их слишком много, их не остановить».
— Линейные?
«Да».
— Ч-черт!
«Твои Хозяева тоже приближаются».
— Да? Отошли их назад.
Ответа не было.
— Отправь их назад! Пожалуйста...
Он стиснул зубы от боли и вновь повернул к ней голову. Но она ушла.
Звезды ползли по небу. Метеоров было много даже для небосвода Крайнего Запада. Кридмур не чувствовал ничего ниже шеи, все его тело плыло в мутном облаке боли. Проходили часы. Он не умер, но и не исцелялся. Ему повезло — голова не болела. До тех самых пор, пока на задворках его сознания не возник голос...
— Кридмур.
...и голова набухла кровью, обжигая болью виски.
— Кридмур.
— Уйдите прочь.
— Мы преодолели бездну безмолвия, чтобы найти тебя, Кридмур. Наши голоса не звучат здесь, мы слепы и потеряны. Мы страдали. Но пришли сюда, чтобы спасти тебя.
— Прочь.
— Мы знаем, о чем ты думал. Слуги Линии верны, почему же наши так неблагодарны ? Но мы все равно прощаем тебя. Ты всегда нам нравился, Кридмур.
— Правда?
— Конечно, Кридмур. Разве мы плохо с тобой обращались? Разве мы не...
— Вам страшно, я угадал? Вы в отчаянии. Ваши слова нелепы. У ж не собираетесь ли вы хныкать?
Небо прояснилось и посерело. Звезды утонули в его глубине. Левая нога Кридмура зачесалась и заныла от боли. Другая боль пронзила позвоночник, но Хозяин тут же уверенно вправил нерв.
— Ты всегда был нашим любимым слугой, Кридмур. Не умирай. Не страдай без нужды. Больше мы тебя никогда не оставим.
Его плечо встало в сустав, и все тело тряхнуло. Переломанные кости сомкнулись и тут же срослись.
— В жизни не был ничьим любимчиком. Даже родная мать считала меня постыдной ошибкой.
— Ты был хитер, Кридмур. И смел. И смертоносен. И горд. И свиреп. И...
— Я просто вам нужен.
— Да, Кридмур. Ты нам нужен. Больше здесь никого нет. Бели Линия получит Тенерала и его тайну, мы умрем.. Подумай обо всем, что мы дали тебе.
— Не нужны мне ваши дары.
— Это неправда.
Его правая лодыжка вернулась на место, ногу пронзила резкая боль, и он закричал.
— Встань.
Он медленно встал. Ноги дрожали. Правая рука еще оставалась слабой и тяжелой, как из свинца.
— Вот так. Молодец, Кридмур.
— Да пошли вы...
— Мы обещаем, что простим тебе дерзость, когда ты вернешь Генерала. Клянемся честью.
Кридмур поднял правую руку левой и растер пальцы.
— Без нас в твоей голове роились глупые мысли. Но теперь этому конец. У тебя нет выбора, и никогда не было.
— Возможно...
— Спаси Генерала, Кридмур.
— И женщину, безусловно!
— Если захочешь.
45. ТАНЦЫ
На четвертый день капитан Мортон представил Лив молодому человеку — впрочем, не слишком молодому: его песчаные волосы уже редели, обнажая загорелую голову, и он понемногу склонялся к свойственной среднему возрасту полноте, хотя и оставался при этом обаятельно тих и застенчив.
— Его зовут Уильям Уоррен-второй, в честь славного отца, сражавшегося в битве при... Но это сейчас не важно, правда? Билл-младший и сам по себе парень не плохой. Почитай, лучший плотник города...
Все это время Уоррен стоял на пороге дома Мортона, шевеля мозолистыми толстыми пальцами.
— Он прибыл сюда совсем младенцем. Не так ли, мистер Уоррен? Во всем городе не найдется здания, к которому он не приложил бы руки. Хотите узнать что-нибудь о Новом Замысле — спросите у него. Я же должен ненадолго отлучиться по делам, мэм, ну, вы понимаете... Входите, входите!
Уоррен пожал плечами, улыбнулся ей, протянул руку и сказал:
— Может, вы предпочли бы прогуляться, мэм?
Даже после того, как они обошли город рука об руку и Уоррен несколько раз, запинаясь, попытался начать беседу, Лив по-прежнему не понимала, чего он от нее хочет.
— А это, — Уоррен похлопал по дереву очередной хижины, — было построено капитаном Преттом в девятый год от основания Нового Замысла, и служило жильем для...
Так продолжалось все время, пока они блуждали по грязным улочкам, а солнце на западе опускалось за горы, к буйному морю. Лицо Уоррена просто светилось от любви к каждому неотесанному бревну в городе. Казалось, у него просто нет других тем для разговора. Он вежливо расспрашивал Лив о внешнем мире, но делал это без энтузиазма, не вдумываясь в ее ответы.
К концу вечера Лив решила: каковы бы ни были истинные намерения Уоррена — ей все равно. Либо его приставили к ней, чтобы шпионить, а значит, вся его неуклюжесть — сплошная уловка, и в таком случае она не собирается облегчать ему задачу; либо он вот так, по-простецки, пытается за ней приударить, и тогда она не стала бы отрицать, что на короткое время готова была поддаться искушению, но он держался совсем как юноша, хотя был старше ее всего на несколько лет. Годы, проведенные в Новом Замысле, совершенно не отразились на Уоррене, и Лив не могла воспринимать его как реального мужчину — ей казалось жестоким и постыдным нарушать его безмятежное существование. Поэтому она осторожно пожала его руку, отпустила ее и сказала ему, что, к сожалению, очень устала, а разболевшаяся голова мешает ей продолжать разговор. Она оставила его стоять в одиночестве с выражением покинутого на простодушном лице, в грязи и растущей тени лесопилки на западной окраине города.
* * *На следующий день горожане устроили танцы, и она снова встретила Уоррена
Танцы здесь, похоже, устраивались каждую неделю, на не вспаханном поле к северу от города, и горожане относились к этому мероприятию с чрезвычайной серьезностью и нарочитой веселостью. Старики медленно танцевали в центре, а молодежь вертелась вокруг них. Хореография была изощренной — математически и топологически выверенной работой мыслителей, у которых слишком много свободного времени. Мортон объяснял, что танец, как спорт или война, укрепляет тела молодых, сплачивает их, учит уважать друг друга и соблюдать правила, а кольца... кольца что-то символизируют... Лив отвлеклась. Она снова увидела Уоррена в дымке фонарей и факелов, он хохотал с другими мужчинами на другом конце поля, и ей пришлось признать, что он весьма привлекателен. Но потом его заслонила группа краснолицых подростков, идущих под руку, хохоча, а когда они сгинули, на том месте его уже не было.
