Льюис Котлоу - Занзабуку
Мы подыскали подходящее место и установили аппараты, а Тарлтон с помощниками принесли питона и положили его на нижнюю ветку. Затем Аллан и я отошли от дерева. Операторы включили аппараты, снимая, как мы, проходя мимо дерева, заметили питона. Затем шли кадры: питон крупным планом. Вот на экране опять появляются люди. Они решили поймать змею. Тарлтон подошел вплотную к дереву. Массивная голова питона внезапно метнулась вперед — змея хотела оглушить человека ударом по голове. Аллан мгновенно с ловкостью опытного боксера нырнул, и удар лишь рассек воздух. Толстое тело змеи свернулось для нового удара, и опять она промахнулась на несколько дюймов.
По-видимому, сообразив, что на земле сражаться удобнее, питон скользнул вниз по стволу и быстро, с решительным видом пополз прямо на нас. Но Аллан добивался именно этого. Когда змея стремительно развернулась, чтобы сильным ударом сбить Тарлтона с ног, он проворно отступил в сторону и так же мгновенно, как питон, бросился на него, метнулся к шее питона и схватил ее обеими руками. Я поспешил на помощь Аллану, прыгнул на хвост питона и вцепился в него изо всех сил. Он был неприятно холодным, в два раза толще моей руки и удивительно сильным. Но сколько питон ни извивался и ни бил хвостом, я не отпускал его.
Подбежали помощники Аллана, до сих пор остававшиеся вне поля зрения объективов, и общими силами мы засунули змею в джутовый мешок. Все произошло в несколько минут, но это были по-настоящему волнующие и напряженные минуты. Я с радостью отпустил влажную, липкую и холодную, как труп, змею.
Мне оказалось достаточным этого первого близкого знакомства со змеями, и я с облегчением вернулся к съемкам четвероногих и преследующих их африканцев. Мне хотелось восполнить другой пробел в моем фильме — заснять охоту масаев с копьями на льва, вероятно наиболее волнующий и драматический вид охоты на земле.
Глава тринадцатая
МАСАИ И ТУРКАНА
Все путешественники по Восточной Африке стремятся сфотографировать масаев и поподробнее описать их, потому что это красивое, гордое и романтическое племя.
Даже чиновники британской администрации в Кении и Танганьике, обычно жалующиеся на то, что масаи доставляют им немало хлопот, порой не могут удержаться от восхищения мужеством масаев. И эти люди обладают глубоким чувством собственного достоинства, впитываемым с молоком матери.
Вместе с тем масаи дружелюбно относятся к представителям других народов. Масай никогда не злоупотребит своей силой или влиянием. Он готов принять участие в любом опасном деле, требующем смекалки, рассудительности, присутствия духа. Но ни за какие блага я не согласился бы встретиться лицом к лицу с масаем, ставшим моим врагом. Даже подпав под власть англичан, масаи остаются грозными противниками.
Истоки непоколебимой уверенности масаев в себе находятся где-то в глубине веков, в овеянном легендами далеком прошлом этого народа. К сожалению, мы знаем лишь их новейшую историю. Судя по внешнему облику, масаи относятся к хамитам. В их жилах течет небольшая примесь крови банту и, возможно, нилотской. Не так давно, вероятно около двухсот лет назад, масаи пришли с севера в занимаемую ими ныне область. В XIX веке они были сильнейшим народом во всей Восточной Африке. Они победили все племена банту, стоявшие на их пути, и непрерывными набегами на соседние районы постоянно расширяли свои владения. На арабских работорговцев масаи навели такой страх, что те далеко обходили их земли и ни один масай не был продан в рабство.
Эта эпоха могущества масаев наложила отпечаток на походку и внешний облик морана, или воина-масая. Обычно он высокого роста — не менее шести футов, стройный, пропорционально сложенный. Походка его размашистая, но легкая, даже грациозная. Через одно плечо переброшен кусок темной ткани — только отправляясь на охоту на львов, воин сбрасывает его, дабы ничто не стесняло свободу движений. Кожу и волосы, заплетенные в три или четыре короткие тонкие косички, воины натирают красновато-оранжевой краской из охры. Масаи не татуируются и носят сравнительно мало украшений. Однако они сильно растягивают ушные мочки и продевают в них тяжелые медные или железные серьги.
С давних времен, с эпохи их завоевательных походов, масаи имели постоянную армию. Каждый здоровый мужчина в возрасте от восемнадцати до тридцати лет считался воином.
И в наши дни с раннего детства мальчиков готовят к посвящению в воины, и они страстно мечтают о великом дне. В возрасте четырнадцати лет они проходят через болезненный, строго соблюдаемый обряд обрезания, очень похожий на обряды других племен Африки, Южной Америки и Австралии. Кроме воинов, все масаи бреются наголо; когда юноша достигает восемнадцати лет, ему разрешают отпустить волосы.
Наконец старшие мораны берут юношу первый раз на охоту на львов, и он возвращается воином. Теперь, когда этот старинный вид охоты отмирает, вероятно, другая церемония совершается при посвящении юношей в воины. Во всяком случае, воины масаев и в наши дни строго соблюдают традиционные нормы жизни и поведения. Они не имеют права жениться. Им не разрешается жить в родительском доме. Для моранов строят специальные деревни, маньятта. Но жизнь моранов отнюдь не походит на аскетическую жизнь древних спартанцев.
Около двенадцати лет свой жизни молодой мужчина-масай проводит в маньятта. Но в тридцать моран покидает маньятта, обрезает свои косички и женится. Если он хороший охотник и воин и пользуется уважением в деревне, он становится одним из старейшин своего клана и может быть даже избран главой его.
Девушки масаев ведут очень строгий образ жизни, а жены никогда не изменяют мужьям. При решении общественных дел масаи мало считаются с мнением женщин, но мужья обращаются с женами хорошо. Скорее женщины сами заставляют себя постоянно мучиться: каждая из них носит на себе много фунтов украшений. Обычно это кольца из толстой медной проволоки, надетые на шею, руки и ноги. На одной руке или ноге может быть навешано до пятнадцати фунтов меди, и раз надетые украшения никогда уже не снимают. У некоторых женщин на шее столько колец, что, ложась спать, модницы вынуждены класть голову на специальные деревянные рамы. Обилие украшений придает женщинам живописный вид, но, по-моему, отнюдь не увеличивает их привлекательность.
Подавляющее большинство масаев, включая живущих в Южной Кении и Танганьике, — скотоводы, и сырая кровь животных занимает важное место в рационе. Лишь несколько кланов, оказавшиеся в эпоху миграций и войн территориально обособленными от основной массы масаев, перешли к оседлости и превратились в земледельцев. Как правило, масаи, подобно другим скотоводческим племенам, кочуют в поисках хороших пастбищ для своих стад. Однако кочуют масаи на определенной территории и каждый раз строят краали, а не живут в палатках.
