Рассеяние - Александр Михайлович Стесин
Странно. На английском медицинском жаргоне смерть констатируется фразой «patient expired». Я, как и все врачи, регулярно пользуюсь этим стандартным оборотом, но до сих пор не задумывался над его значением. Глагол «to expire» означает «истечь». Стало быть, дословный перевод: «Пациент истек». Как истекает срок годности. Но есть и второе значение: «to expire» — «выдыхать». Последний выдох вслед за коротким всхлипом. Вот что помню, как если бы это было вчера. «It seems your grandmother has expired. I am truly sorry for your loss…»[81]
В одном из писем дяди Вити Тумаркина от 2006 года есть важный отрывок про бабушку Нелю. С тех пор я неоднократно его перечитывал:
После вашего отъезда на моем попечении осталась твоя вторая бабушка, Неся Исааковна. Как ты, наверное, знаешь, она не сдала вовремя партбилет и не получила въездную визу в США вместе с вами. Родных у нее в Москве не осталось, и твой отец поручил мне помочь ей пережить время до отъезда к вам, а также посодействовать в предотъездных хлопотах.
До этого я был с ней практически не знаком (по-моему, виделись раз-другой у вас, но даже не общались). Жила она в Марьино, на другом от меня конце города. Я регулярно общался с ней по телефону, периодически заезжал к ней. Ближе к отъезду помогал ей распродавать имущество (что заняло много времени, но оказалось весьма бессмысленным занятием: у нас как раз начиналась гиперинфляция). Самой сложной для меня задачей было предотвратить ее общение с криминалитетом: она была готова впустить в дом любого встречного. Несмотря на все мои увещевания, однажды она все-таки привела домой продавца чемоданов для отъезжающих, торгующего у голландского посольства. Он «всего лишь» украл ее обручальное кольцо. И она звонила мне в слезах, умоляя уговорить вора вернуть кольцо. А я в очередной раз объяснял ей, что могли и голову проломить. Вообще, несмотря на то что она была, в общем-то, чужим для меня человеком, и у нас были разные образ жизни и круг общения, ее было очень жалко. Когда человек вынужден по воле обстоятельств в соответствующем возрасте ломать привычные устои и ехать в другой мир в полную неизвестность без всякого на то желания, ему невозможно не сочувствовать. Но и помочь невозможно. Разве что облегчить какие-то бытовые хлопоты. Она все время сокрушалась: здесь меня ничего не ждет, все родные там, значит, надо ехать. Выбора у нее действительно не было. Знаю, что из Америки она прислала приятельнице отчаянное письмо «Зачем я это сделала!». Не знаю причины ее смерти, случившейся на твоих глазах. Она потрясла меня, как и любая неожиданная смерть, но в глубине души не удивила.
Глава 6. Нью-Йорк
Слышишь, замерло: полки Митридата
с Божьей помощью ушли на Левант.
Смерть, как шарик для пинг-понга, когда-то
закатившийся под пыльный сервант,
при уборке генеральной (последней)
обнаружится — окончен расчет.
Не рассеется туман многолетний,
И Восточная река не течет.
Провожают, поминают кого-то.
Похоронный неизменный ранжир.
Это autumn in New York, early autumn,
дальше нет тебе пути, пассажир.
Дальше — детских облаков отторжение
и подземки потайные ходы.
Облетевших тополей отражения
шелестят под мертвой гладью воды.
Ночной убер из Нью-Йорка обратно на Лонг-Айленд. Пятничный вечер, почти час ночи. Угасающее веселье вокруг баров в Театральном квартале и Адской кухне[82]. В те далекие времена, когда я гулял здесь каждые выходные, в час ночи все только начиналось и кипело до четырех часов утра. Теперь — не то. Кажется, город, так тяжело переболевший ковидом в 2020‑м, резко состарился, стал быстрее уставать, превратился в домоседа. Или это мое собственное старение так влияет на восприятие окружающей действительности? Когда я впервые попал в Нью-Йорк и стал обитателем Верхнего Ист-Сайда, мне было двадцать. Как писал Гандлевский, «четверть века, четверть века зряшным подвигам моим!». Несколько месяцев назад ушла Марина Трошина, прекрасная хозяйка любимого «Дяди Вани», и до меня вдруг дошло, что огромная часть моих лучших нью-йоркских воспоминаний связана с людьми и местами, которых больше нет. С Мариной и ее «Дядей», с Ромой Капланом и его «Самоваром». И с Цветковым, который был завсегдатаем обоих заведений. Теперь на месте «Дяди Вани», под тем же красным навесом, открылся татуировочный салон. И Цветков никогда больше не скажет: «Ну что, Михалыч, к Роме пойдем или к Дяде?» Вот и все.
Уход Цветкова, учителя и друга, одного из самых важных людей в моей жизни, — рана, которая вот уже почти два года не заживает и вряд ли заживет. Недавно мне приснилось, что я попал в какой-то немецкий город, спустился в метро, а там одна из станций названа в его честь. Правда, имя — в какой-то странной транскрипции, Alechei Zvetkopf, что ли. Но сомнений быть не может — да, в честь него. Спрашиваю у местных, давно ли станция носит это название. Они удивляются: сами впервые видят, должно быть, только что переименовали. Тут я, не просыпаясь, начинаю подозревать, что мне это снится. И немедленно сообщаю какому-то попутчику: конечно, было бы куда лучше, если б переименовали при его жизни и наяву, но даже посмертно и во сне — все-таки лучше, чем ничего.
«А у меня вчера день рождения был», — начинает разговор водитель убера. В приложении высветилось имя: Джоэл. Плотный пожилой мужчина. Редкие седые волосы. С заднего сидения мне видны часть профиля и макушка. На лысой макушке — большая блестящая шишка, как у Карла Ивановича Шустерлинга (памятная картинка из любимого в детстве сборника стихов и прозы Хармса). Не могу оторвать взгляд от этой шишки. Липома, что ли? «Пятьдесят семь лет мне исполнилось». «Поздравляю. Отличный возраст». Он, поддерживая бессодержательный разговор, отвечает банальностью на банальность: «Моложе не становимся». Я соглашаюсь. По правилам смолл-тока за этим вводным обменом репликами должен последовать вопрос к пассажиру, что-нибудь вроде «А вы как? Хорошо провели вечер?». Либо, если длить этот смолл-ток никому не охота, после моего вздоха «что правда, то правда» в ответ на его наблюдение о неизменном направлении вектора времени мы имеем полное право погрузиться в обоюдно комфортное молчание. Но Джоэл молчать не готов. Вместо традиционного вопроса о том,
