Юрий Сигов - Сингапур: Восьмое чудо света
Но вот ведь как случается. Жизнь всегда расставляет по местам все, что никак в планы ни общества в целом, ни отдельных его членов не вписывались. То кандидатура «лидера» оказывается совсем неподходящей для «правильного» развития государства, то, наоборот, демократия воспринимается как самая большая беда человечества, и кажется, что лучше бы ее, проклинаемой и одновременно воспеваемой по всему свету, не было вообще. Когда нобелевский лауреат Бертран Рассел утверждал, что «при демократии дураки имеют право голосовать, а при диктатуре — править», то он, конечно же, совсем не имел в виду Сингапур.
Потому как в Сингапуре всегда и все было с точностью до наоборот. И уж тем более никогда политика в этом маленьком государстве не была безразмерной бочкой, наполненной серой массой. Вовсе нет. Сингапур своей уникальной формой политического участия и руководства страной являет собой удивительный пример национального консенсуса по всем основным пунктам общественного развития. При этом представители элит не дерутся друг с другом за власть, а тщательно ее оберегают и используют на общегосударственное благо.
Говорят, что чиновники по всему свету нынче встречаются абсолютно бездарные. А те бездарности, у которых нет еще и совести, но считающие себя некой элитой, напрямую рвутся в большую политику. Опять-таки, в отношении Сингапура все это — полная ерунда, потому как в чиновники здесь идут самые лучшие и грамотные (точнее, их по этим критериям отбирают). А в политику стремятся уже самые лучшие и профессиональные из ранее отобранных чиновников. И те, кто политику в Сингапуре на дух не переносит, все равно своих (но не заграничных) политиков и чиновников уважают, ценят и, что показательно, верят в действенность шагов, которые предпринимают сидящие в высоких государственных креслах.
Здесь трудно понять, кто на кого оказывает больше влияния — грамотный и умный политик, которому судьбой дано возглавить страну, или сама страна со своими культурой, социальной и экономической спецификой «воспитывает» политика и «поднимает» наиболее достойных из них на самые значимые государственные высоты.
И потом — сколько уже в мировой истории было примеров, когда вроде бы светлая и мудрая голова имела, казалось бы, все государственные карты в руках для проведения важнейших реформ. И тут вдруг случается непредвиденное событие, а за ним — полный обвал, всеобщее разочарование и падение даже самых сильных с виду государств и влиятельнейших мировых империй.
Когда перед глазами есть какой-то положительный пример или гуру-наставник, за которым можно следовать в фарватере, будучи уверенным в правильности избранного пути, работать, безусловно, проще и спокойнее. А вот что делать, если никаких ориентиров нет и в помине, если все, что досталось в наследство от предыдущей власти, — это нищета, разруха и криминальный беспредел? Как тут управлять страной, с какого конца наводить элементарный порядок и во что вообще тогда верить?
В Азии всегда и во все времена на политическом горизонте появлялись лидеры, которые боролись не за высокие экономические показатели или улучшение материального благополучия граждан, а прежде всего за социальную справедливость. Кому-то подобная идея кажется «левой», кому-то — слишком «демократичной» и попросту утопической. Но, на мой взгляд, это самая нормальная, человечная и понятная всем путеводная «звездочка», за которой пойдут и «левые», и «правые», и все остальные. А чтобы добиться справедливости, разумеется, политику нужно сначала прийти к власти и только потом уже пытаться что-то изменить в социальной структуре общества.
Так вот превратить свою жизнь в служение идеалам социальной справедливости в Азии на протяжении всей мировой истории удалось далеко не многим политикам. Но зато те, кто достиг в этом настоящего успеха, вошли в своего рода «золотой фонд» мировой политики. А имена этих людей до сих пор произносятся с нескрываемым уважением и восхищением.
Малазийский премьер-министр Махатхир Мохаммад, Дэн Сяопин в Китае, Джавахарлал Неру в Индии — все эти величайшие политики XX века стали таковыми прежде всего потому, что желали своим народам и странам справедливости, а не мифических показателей ВВП и рекордных надоев молока и выплавки стали.
Каждый из них оставил после себя реальные результаты — лучшую жизнь для своих народов, рост их благосостояния. И искреннюю веру в то, что социальная справедливость — это нечто вполне осязаемое, а не какая-то «политическая сказка», которой места на нашей бренной земле никогда не было и быть не может.
Зато сколько в Азии было политиков, которые устраивали невероятные по жестокости социальные эксперименты (не имеет значения то, как они назывались — социалистические, коммунистические, народно-демократические). И потом — развал и разруха в странах, полное забвение, проклятия от тех, кто вынужден был разгребать обломки разрушенного и уничтоженного.
В этом плане Сингапуру повезло с первым правителем и одновременно «подфартило» сразу же всему близлежащему региону. В те времена и в Индонезии, и в Малайзии, и в Таиланде с Бирмой (не говоря уже о континентальном Китае) у власти находились весьма специфические лидеры со странными идеалами. А опыт Сингапура и социальный эксперимент, проведенный в нем, стал красноречивой демонстрацией того, что можно сделать при грамотном и мудром руководстве страной. И что было бы, если бы такого руководства у власти не оказалось.
Сингапуру, думаю, повезло еще и в том, что первый лидер страны до сих пор не просто жив-здоров, но и может своим видением происходящих вокруг событий, политическим чутьем своевременно подправлять огрехи и шероховатости в работе своих преемников — в том числе сына. В такой атмосфере сингапурская политическая машина работает гораздо надежнее, и сами граждане верят, что все у них по-прежнему «под контролем» и ни о чем беспокоиться не стоит.
Итак, родился Ли Куан Ю 16 сентября 1923 года, в дальнейшем став отцом-основателем Сингапура, его премьер-министром, а затем — старшим министром канцелярии сначала у своего преемника Го Чок Тонга, а затем у сына Лунга. Именно Ли Куан Ю 9 августа 1965 года произнес перед своими согражданами исторические и во многом пророческие слова: «Отныне и вовек Сингапур будет суверенной, демократической и независимой страной».
Тут стоит отметить, что Сингапуру государственная независимость была навязана извне, а вовсе не подарена бывшей колониальной державой. И уж тем более не было необходимости все это время, находясь под британской опекой, за эту независимость бороться — в том числе с оружием в руках. Дело в том, что в течение двух лет Сингапур просуществовал в составе Малайской Федерации, но потом оба государства жить «в одном доме» — да еще под одной «государственной крышей» (в одной стране правили малайцы, а в другой — этнические китайцы) — не смогли.
