Луи Буссенар - Охотники за каучуком

Окончив осмотр раны, индеец достал из плетеной походной сумки тщательно хранимую лепешку из кассавы и маленькую бутылку с арума. Шарль в два счета расправился с лепешкой и, отхлебнув несколько глотков спиртного, почувствовал себя намного лучше.

Затем они ушли на поиски места для ночевки, оставив труп мулата на съедение диким зверям и термитам. Согласно настойчивому желанию Табиры и этот, и трупы всех его сообщников должны были исчезнуть подобным образом. Для амазонских индейцев быть растерзанным ягуаром или обглоданным термитами считается верхом несчастья. Никогда двери экваториальной Валгаллы[91] не раскроются перед воином, которого постиг подобный конец, вот почему мстительный мундуруку не захотел избавить своих врагов от этого посмертного изгнания.

На ходу индеец срывал какие-то растения, растирал их стебли и листья и сделал из них нечто вроде пластыря, который он приложил к ране хозяина. Быстро наступала ночь, и Табира, срезав тесаком охапку гвинейской травы, сделал из нее плотную и мягкую подстилку, которую два друга разделили по-братски, заснув как убитые.

Усталость и страдания, перенесенные за два дня, так подействовали на Шарля, что он беспробудно проспал до самого рассвета. Первобытное лечение Табиры совершило просто чудо, боль от раны значительно ослабла, рука была уже не такой распухшей, а сама рана не выглядела так страшно. Полное выздоровление было только вопросом времени.

Шарль и Табира наспех позавтракали несколькими кореньями и двинулись в путь. По пути Шарль узнал от индейца, как тот отправился из усадьбы на его поиски; как он напал на след мура и каторжников, затем на след дикого коня, к которому бандиты привязали его хозяина. Все это заняло у него довольно много времени, учитывая, что дерзкое нападение каторжников было совершено очень далеко от усадьбы. И, несмотря на все усилия Табиры, на его прекрасное чутье и неутомимую ходьбу, он чуть было не опоздал. Шарля спасла только та случайность, что бандиты непременно хотели взять его живым.

Расстояние, отделявшее Шарля и Табиру от усадьбы, все сокращалось. Шарль давно уже был в знакомых местах. Он ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться среди тех, кого чуть было не потерял навсегда. Его сердце отца и мужа трепетало при мысли о возвращении домой, на которое он уже не надеялся. Все существо его было устремлено туда, где ждали его любимые, близкие, чтобы поскорее успокоить их тревогу.

Вот наконец и роща огромных деревьев, окружавших его жилище… пальмы, манговые деревья, фламбуайяны, эбеновые[92], апельсиновые, банановые… Но что означает эта тишина? Почему не слышно обычного шума, наполнявшего этот маленький рабочий городок? Что же это? Плод воображения? Подходя, Шарль не увидел хижин рабочих — а ведь они точно были здесь, прихотливо рассыпанные вокруг хозяйского дома! Он бросил испуганный взгляд на своего спутника, который тоже был изумлен, несмотря на все хладнокровие индейца. Деревья вокруг были все те же, но никаких следов жилья…

Шарль, едва оправившийся от ужасных потрясений, которые выдержал его организм, решил, что им овладел кошмар. Он кинулся вперед и, наткнувшись на обгорелые развалины, издал ужасный крик. Хижины, карбеты, склады, само жилье — все стало грудой пепла, из которого там и сям торчали обгорелые пни! Все служащие, негры и индейцы с семьями исчезли, как и его собственная семья! Несчастный не в силах был вымолвить даже слово и почувствовал, как жизнь покидает его. Он вытянул руки, издал хриплый крик и, покачнувшись, упал, как сраженный молнией, на руки индейца.

Часть вторая

НА НИЧЕЙНОЙ ЗЕМЛЕ

ГЛАВА 1

Резня. — Подвиги палача-любителя. — Пьяны от вина, пьяны от крови. — Соперники. — Приговор. — Регалии вождя. — Подвиги Диого. — Дар по случаю восшествия на престол. — Грабеж. — Щедрость пирата. — Разочарование. — Где сокровища? — Тщетные поиски. — Как заставить человека говорить? — Памятка тому, кто готовит жаровню. — Заживо поджаренный, приправленный перцем человек. — Молчание. — Изобретательность бандита. — Новая пытка. — Злоба бессилия. — Покойник уносит секрет с собой. — После бойни. — Охотники за каучуком в опасности.

— Сжальтесь, сеньор Диого!

— Смилуйтесь!

— Смерть им!.. Смерть!.. — яростно орали в ответ громилы — человек шесть, — все в поту и крови, как мясники на бойне.

— Сеньор Диого! Пощадите!..

— Заткнись, горлопан!..

— Да заставите вы его наконец замолчать? Уши болят от воплей! Да поскорей — вон еще сколько работы.

Страшный удар сабли обрушился на затылок жертвы, так пронзительно молившей о пощаде. Обреченный тяжело осел на землю.

Но рука изменила палачу. Лезвие лишь раскроило кожу и мышцы — кровь забила ключом из ужасающей раны. Несчастный захрипел, но все-таки кое-как поднялся. Несколько шагов — и он, пошатнувшись, снова упал.

— Безрукие! — свирепо рявкнул на подручных тот, к кому были обращены мольбы о пощаде. — Раздавить червяка — и то не можете. Глядите, как надо! Левой рукой Диого схватил раненого за волосы, рывком приподнял беднягу и одним взмахом сабли снес ему голову.

Обезглавленное тело забилось в конвульсиях, а убийца метким пинком послал отрубленную голову в центр площади.

— Давайте следующего!

Пьяные от вина и крови душегубы с радостным ревом бросились на подмогу другой банде. Жалкая кучка безоружных, едва прикрытых лохмотьями бедолаг была моментально взята в оборот.

Снова предсмертные хрипы.

Преследователи окружили несчастных плотным кольцом. И пошла бойня!

Градом посыпались пьяные удары: полетели отрубленные ноги и руки, изуродованные лица на глазах теряли очертания, корчились в судорогах пронзенные тела… Ручьи крови стекали на землю, вопли убийц перекрывали стоны раненых и умирающих. Наконец изуверы, оставив за собой груду истерзанных останков, устремились на единственную улицу деревни.

— Всех перебьем!..

— Вперед, мои орлы! — Безобразное лицо Диого озарил дьявольский восторг.

Резня продолжалась, становясь все яростней, все невообразимей.

Вдруг Диого, размашистым шагом догонявший своих разбойников, остановился как вкопанный. Перед ним словно из-под земли вырос высокий мулат. Помимо ружья при нем была еще увесистая трость с металлическим набалдашником. Вопль ярости вырвался у мулата при виде кровавого побоища.