Джон Теннер - Тридцать лет среди индейцев: Рассказ о похищении и приключениях Джона Теннера
Мне было не под силу дотащить ношу до лагеря. Однако Ва-ме-гон-э-бью, как только добрался до места, дослал мне навстречу молодую индианку, и с ее помощью я прибыл к палатке еще до полуночи.
Горький опыт показал нам, как опасно наше одиночество, и теперь, располагая небольшим запасом мяса, мы решили двинуться в путь к какому-нибудь поселению. Ближайшая фактория находилась примерно в четырех-пяти днях пути от лагеря у озера Прозрачной Воды. Бросив палатку в лесу и захватив с собой только одеяла, пару котелков и несколько необходимых в пути вещей, мы пошли к фактории. Местность, которую нам предстояло пересечь, изобиловала озерами, островками и болотами, но все они замерзли, и мы решили идти напрямик.
Однажды утром Вау-бе-бе-наис-са, изнуренный голодом и лишениями при скитании с нашей семьей, начал вдруг молиться и петь гимны о ниспослании нам какой-нибудь пищи. Наконец он заявил: «Сегодня мы увидим карибу». Однако старая индианка была не особенно высокого мнения об охотничьих способностях этого индейца. К тому же характер у нее за последнее время испортился из-за постоянных лишений. Вот почему она возразила: «Даже если бы ты и увидел карибу, то не сумел бы их добыть. Настоящие мужчины не говорят: „Мы увидим дичь“, а утверждают: „Мы будем ее есть“. Едва закончилась эта словесная перепалка, нак мы повстречали шесть карибу, шедших прямо на нас. Мы притаились в кустах у мысочка на небольшом острове и подпустили оленей на расстояние выстрела. Ва-ме-гон-э-бью выстрелил, но его ружье дало осечку, и стадо, услышав удар курка, обратилось в бегство. Однако Вау-бе-бе-наис-са выстрелил вдогонку и попал в лопатку одному карибу. Оба охотника преследовали раненого оленя весь день и все же вечером вернулись в лагерь без мяса. Мы попали в такое безвыходное положение, что решили бросить часть поклажи, чтобы при охоте можно было уходить дальше от дороги. Нам пришлось даже убить последнюю собаку, слишком ослабевшую, чтобы следовать за нами. Но старая индианка почему-то отказалась есть собачье мясо.
Через несколько дней положение стало совсем отчаянным, мы сбились с дороги, сильно ослабели и не могли продвигаться наудачу. Нет-но-ква, которая в самые тяжелые минуты всегда казалась наиболее энергичной и сильной из всех, выбрала место для стоянки, поставила, как обычно, палатку и принесла большую охапку дров, чтобы поддерживать большой костер во время ее отлучки. Затем завернулась в одеяло и, захватив свой томагавк, ушла от нас. Мы поняли, что она поступила так, чтобы найти какой-то выход из беды. Вернувшись на следующий день, старая индианка прибегла к испытанному средству, всегда заставлявшему нас напрячь последние силы: «Дети, – сказала она, – прошлую ночь я провела далеко отсюда в уединенном месте. Я долго молилась, а затем заснула и увидела во сне дорогу, по которой пришла, то место, где я заночевала, и недалеко от него начало другой тропы, ведущей прямо к дому торговца. Мне приснились белые люди; не будем же терять время, Великий дух приведет нас к дружескому костру».
Старуха умела вселить в нас бодрость и надежду, мы воспрянули духом и тотчас же двинулись в путь. Но когда, добравшись до конца тропы, о которой говорила индианка, и даже пройдя намного дальше, мы не встретили следов человека, то ве ра в слова индианки рассеялась и на нее посыпались упреки и насмешки. Все же вскоре, к нашей величайшей радости, мы встретили свежий охотничий след, который, как мы считали, должен был привести к дому торговца. Удвоив свои усилия, мы на следующий день достигли цели. Здесь мы встретили того самого торговца, который в фактории у озера Рейни-Лейк предоставил нам кредит на 120 бобровых шкурок; он согласился послать своих людей за добытой нами в последнее время пушниной, и мы смогли заплатить ему долг, после чего у нас осталось еще 20 шкурок. За них я приобрел четыре капкана, отдав за каждый по пяти шкурок. Кроме того, старая индианка получила три небольших бочонка рому.
Отдохнув там несколько дней, мы пошли обратно по направлению к последней стоянке. Придерживаясь вначале большой охотничьей троны, проложенной людьми из фактории, мы дошли все вместе до того места, где нужно было ее покинуть. Там старая индианка передала Вау-бе-бе-наис-се три бочонка с ромом и приказала идти по главной тропе до встречи с охотниками, чтобы выменять у них мясо и возвратиться назад. Но индеец тотчас открыл один бочонок и, выпив половину рома, улегся спать. Это не помешало ему на следующее утро проснуться совсем трезвым. Договорившись с нами о месте встречи, он отправился с Ва-ме-гон-э-бью выполнять приказание старухи. После их ухода мы с женщинами пошли к Скут-тах-вау-во-не-гуну (Сухому волоку) – условленному месту встречи. Мы провели там всего один день, когда появился Ва-ме-гон-э-бью, нагруженный мясом. Но Вау-бе-бе-наис-са так и не пришел, хотя его маленьким детям в тот день пришлось съесть свои мокасины. Накормив его жену и детей, мы отправили женщину к мужу. Индейцы, у которых остался Вау-бе-бе-наис-са, передали нам через Ва-ме-гон-э-бью приглашение жить вместе с ними. Но нам нужно было сначала сходить за своей палаткой и оставленным в ней имуществом. На обратном пути нам снова пришлось остановиться у Сухого волока, так как мы совсем обессилели от голода. Питаясь преимущественно лубом некоторых деревьев и ползучим диким виноградом, мы совсем выбились из сил. Ва-ме-гон-э-бью уже не мог держаться на ногах, и только старая индианка, казалось, страдала меньше всех. Она могла оставаться без пищи пять-шесть дней, и по ней это было почти незаметно. Только опасаясь, что в ее отсутствие могут погибнуть все остальные члены семьи, мать разрешила мне на этот раз отправиться за помощью на факторию, которая, как мы полагали, была ближе, чем лагерь охотников. На этот путь при хорошей ходьбе требовалось не больше двух дней, но при моем истощении было сомнительно, чтобы я управился за это время.
Я вышел в путь ранним утром, было очень холодно и ветрено. На пути пришлось пересекать большое озеро, гулявший там ледяной ветер причинял мне нестерпимые страдания. Незадолго до захода солнца я перебрался на другую сторону озера и присел, чтобы немного отдохнуть, но, почувствовав, что замерзаю, попытался встать на ноги. Это далось мне с таким трудом, что я решил не отдыхать, пока не достигну фактории. Ночь была не очень темной, ветер стих, идти было гораздо легче. Я брел всю ночь напролет и ранним утром достиг цели.
Как только я открыл дверь, все увидели по моему лицу, что я полумертв от голода, и бросились ко мне, расспрашивая, в каком положении находится семья. Я дал необходимые сведения, и один француз, хороший ходок, тотчас отправился в путь с запасом продовольствия.
