Александр Елисеев - В долине Иордана
IX
Я не знаю, какъ я дождался утра, которое мнѣ казалось, медлило прійти чтобы прекратить мои страданія. Забываясь лишь минутами, я безпрестанно открывалъ глаза, словно стараясь уловить восходъ солнца на колеблющейся поверхности Бахръ-эль-Лута. Вотъ уже началъ меркнуть доселѣ ясный матово-серебристый свѣтъ луны, блѣдная, бѣлесоватая, она какъ будто спѣшила закатиться за Іудейскія горы, прежде чѣмъ золотые лучи солнца обезцвѣтятъ ея блѣдный ликъ. Вотъ звѣздочки уже укоротили свои мерцающіе лучи, пособрали ихъ въ свое маленькое тѣльце и поспѣшили утонуть гдѣ-то въ начинавшей блѣднѣть синевѣ. На Востокѣ къ горамъ Заіорданскимъ, въ сторонѣ полузагадочной Моавіи, гдѣ еще такъ недавно ходили черныя тучи, небо было такъ ярко и свѣтло, какъ будто пали на негоснопы невидимаго сіянія; поблѣднѣла его синева, лиловая тѣнь набѣжала на нее и розовый свѣтъ зари загорѣлся надъ горами. Свѣтлый оттѣнокъ легъ и на поверхность Мертваго Моря, окрасивъ рябины его стально-синихъ водъ.
— Эль-хамди-Лиллахи, Салла-эн-Неби (слава Богу, слава Пророку)! проговорилъ, приподнимаясь со своего ложа, проводникъ г. Пижо при видѣ показавшейся зари. — Тулуу еш-Шемсъ таибъ (восходъ солнца хорошъ), добавилъ онъ, начиная свою утреннюю молитву. Не долго продолжалось фетха (утренняя молитва) Араба, которую онъ не сопровождалъ омовеніемъ по недостатку воды. — Сабахкумъ билъ шеръ, эфенди(Съ добрымъ утромъ, господинъ)! обратился затѣмъ ко мнѣ Селикъ, увидавъ что я лежу уже съ открытыми глазами.
Чуткій Османъ при первыхъ словахъ Селика былъ тоже на ногахъ и пошелъ къ лошадямъ, о которыхъ онъ заботился больше чѣмъ о своемъ господинѣ. Зная что намъ сегодня предстоитъ часа три-четыре безводнаго пути къ Мар-Саба, онъ готовился снова сводить коней на Іорданъ чтобы выступить тотчасъ при восходѣ солнца. Мы съ г. Пижо сѣли на нашихъ скакуновъ и понеслись къ зеленѣющимъ берегамъ.
Розовый свѣтъ все еще разливался по восточной половинѣ неба, занимая его до зенита; ближе къ горизонту онъ переходилъ уже въ пурпуръ, золото и кровь, тогда какъ на западѣ, гдѣ еще, какъ полупрозрачная тѣнь, убѣгала луна, все ярче и свѣтлѣе становилось небо и его лазурь. Легкій розовый оттѣнокъ палъ и на море, и на пустыню. Словно яркая окалина побѣжала по металлически-синей поверхности моря; темныя воды его стали какъ-то прозрачнѣе; пронизанная свѣтомъ, масса его вдругъ оживилась, проснулась и пустыня; покраснѣлъ слегка ея золотистый песокъ, загорѣлись огонькомъ вершины известковыхъ холмовъ, лиловыя тѣни побѣжали отъ нихъ по землѣ, и песчаный жаворонокъ понесся навстрѣчу грядущему солнцу. Что-то особенное, ощущаемое только грудью, было разлито въ воздухѣ, очищенномъ бурею…
Быстро мчались наши кони по знакомой тропинкѣ на Іорданъ, и не успѣло еще разгорѣться чудное утро, какъ я уже бросился въ третій разъ въ прохладныя живыя воды Іордана. Несмотря на щипавшую свѣжесть воды, около четверти часа я провелъ въ струяхъ священной рѣки, смывая съ себя грѣшныя воды Бахръ-эль-Лута. Но минеральныя частицы въѣвшіяся въ поры кожи сдѣлали свое дѣло, вызвавъ раздраженіемъ ея довольно значительную экзему почти на всемъ тѣлѣ. Красная, бархатистая, сильно зудящая, особенно на животѣ, бокахъ и предплечіяхъ сыпь уже не могла быть смыта водой Іордана и осталась на память о двукратномъ погруженіи въ воды Мертваго Моря.
Это сильно раздражающее свойство воды Асфальтоваго озера, превосходящей въ этомъ отношеніи всѣ другія минеральныя воды земнаго шара, можетъ быть съ успѣхомъ утилизовано человѣкомъ для врачебныхъ цѣлей. Погруженія въ волны Мертваго Моря черезъ извѣстные промежутки времени съ послѣдующимъ обмываніемъ въ водахъ Іордана можетъ съ пользой служить при ревматическихъ и другихъ худосочныхъ страданіяхъ. Предполагаемое врачами при пользованіи морскими купаніями благотворное дѣйствіе воздуха насыщеннаго минеральными испареніями, на берегахъ Мертваго Моря можетъ оказывать еще большій эффектъ если сумѣть имъ воспользоваться, не подвергаясь при лѣченіи вредоноснымъ солянымъ вѣтрамъ. Сильная сухость воздуха въ Іорданской долинѣ вліяетъ также очень благопріятно на теченіе ревматическихъ страданій, какъ и чистая атмосфера горъ окружающихъ долину эль-Шеріа. Безспорно сильное, такъ-сказать химическое {Хотя его и нельзя назвать чисто химическимъ, ибо раздраженіе кожи обусловливается внѣдреніемъ въ поры ея минеральныхъ частицъ.}дѣйствіе на тѣло воды Мертваго Моря усугубляется еще огромнымъ механическимъ эффектомъ, который я описалъ, какъ могъ. Тяжелая полукаменная волна Асфальтоваго озера, особенно при незначительномъ вѣтеркѣ, вмѣстѣ съ сильнымъ раздражающимъ свойствомъ воды могутъ быть причислены къ разряду такихъ энергическихъ средствъ которыя при разумномъ приложеніи могутъ замѣнить рядъ палліативовъ представляемыхъ нерѣдко купаніями даже въ прославленныхъ минеральныхъ водахъ. Разумѣется, мертвенный видъ береговъ Мертваго Моря, полное отсутствіе человѣческаго жилья вблизи его водъ, не полная безопасность отъ нападенія полудикихъ Бедуиновъ, и не совсѣмъ благопріятныя климатическія условія, дѣлающія лѣтомъ берега Мертваго Моря ужасающими, мѣшаютъ воспользоваться этими необыкновенными водами, къ которымъ, повидимому, еще въ древности прибѣгалъ человѣкъ съ лѣчебною цѣлью. Уменя есть нѣкоторыя указанія одного богатаго англійскаго туриста, нашедшаго исцѣленіе въ жгучихъ водахъ Бахръ-эль-Лута послѣ тщетнаго пользованія во всѣхъ прославленныхъ курортахъ Европы. Можно надѣяться что съ постоянно возрастающимъ значеніемъ русской Антониновской страннопріимицы въ Іерихонѣ найдутся любители которые не убоятся «водъ смерти» Асфальтоваго озера и воспользуются ими какъ водой цѣлебною. Отъ Іерихона берегъ Мертваго Моря такъ недалекъ что оттуда на конѣ можно совершать ежедневныя прогулки даже съ заѣздомъ на Іорданъ. Еще проще можно устроиться, раскинувъ свой шатеръ въ зеленѣющей сѣни Іорданскаго лѣса близь устья священной рѣки.
Омывъ чистою водой свое просоленое тѣло, я покинулъ Іорданъ. Пять минутъ быстрой ѣзды — и замолкъ лепетъ его струй. Предъ нами пустыня, за нами Мертвое Море — прощай быстротечный Іорданъ!..
Пустыня была уже залита золотомъ, пурпуромъ и серебристыми блестками. Все обаяніе красокъ, вся жизнь и сила цвѣтовъ, могущихъ ослѣплять человѣка, во всей своей красѣ выступаютъ лишь въ пустынѣ; ея утро, полдень, закатъ, сумерки и вечеръ, все это лишь отдѣльныя картины блестящей фееріи. На берегахъ Мертваго Моря ея декораціи еще блистательнѣе и разнообразнѣе; горы Іудеи и Моавіи, зеленѣющая змѣйка Іордана, глубоко ввалившаяся долина эль-Гора и зеркальная поверхность Бахръ-эль-Лута — все это вмѣстѣ представляетъ такую картину лучше которой едва ли гдѣ найдется. Залитыя солнечными лучами скалы обрамляютъ чудную панораму золотою рамкой; фономъ картины служатъ чистая лазурь неба и утонувшая въ морѣ свѣта пустыня; на этомъ фонѣ воздухъ и солнце строятъ изъ ничего волшебные образы и картины, которые Европеецъ зоветъ маревомъ, а полудикій сынъ пустыни «моремъ дьявола, наважденіемъ проклятаго»…
