Иржи Ганзелка - Там, за рекою, — Аргентина

Но даже самые ярые защитники подобной морали были вынуждены уступить требованиям туризма. Вся Копакабана обладает извечным правом «нравственной» экстерриториальности, и здесь не только иностранцы из отелей, но и аборигены местных жилых домов ходят по улицам в плавках. Они просто вообще отказались одеваться, чтобы только не ходить за три квартала на пляж одетыми в соответствии с предписаниями. А бразильские архитекторы поддержали их бунт тем, что в каждом новом доме стали устанавливать сразу по два лифта: один для «сухих», то есть граждан, одетых по всем пунктам предписаний, и второй для «мокрых» — для любителей солнца и воды, которые возвращаются с пляжей Копакабаны в одних плавках.

Крупнейшие в Рио-де-Жанейро таксомоторные компании не экономят на рекламе и предлагают клиентам свои услуги через газеты и посредством пестрых неоновых огней. На каждом из этих крикливых предложений рядом со словом «Taxi» горит телефонный номер. Но на Риу-Бранку можно увидеть еще одну броскую рекламу, на которой привычный телефонный номер заменен словом: «Taxi-Girls». Это предприятие не требует для своей деятельности ни машин, ни шоферов. Под неоновой вывеской ведут вниз, под землю, зеркальные ступени мраморной лестницы, застланной ковром: вход в не менее роскошный дансинг. Посреди зала — огражденная, напоминающая ринг площадка паркета, вокруг которой двумя рядами сидят «такси-герлс» — девушки в вечерних платьях. Партнерши на танец, работающие сдельно.

Визгливый бразильский джаз срывается, как с цепи; гости кивком приглашают партнерш, один за другим входят за ограду паркета, подавая билет «кондуктору» во фраке: щелкают контрольные щипцы, как в наших трамваях или как в бразильских кафе-автоматах: сандвич и пиво. Один танец, пожалуйста.

Цена?

Три крузейро тридцать сентаво за танец, включая общественный сбор и налог за развлечение.

С тяжелым сердцем покидали мы через четверть часа этот декадентский притон.

Три тридцать за штуку.

Сюда, вероятно, не дошел строгий взгляд блюстителей нравственности в Рио-де-Жанейро, как не доходит он до целых публичных уличек с девушками за решетками окон и с официальной профилактической службой. Жрецы морали и церковные нравоучители Рио-де-Жанейро, вероятно, чересчур заняты строжайшим надзором за тем, чтобы в трамваях не появлялись мужчины без ботинок, без пиджака и без галстука.

Последний день в Рио-де-Жанейро.

Последний день в сказочном, многоликом городе, блещущем экзотической красотой и умеющем мастерски прикрывать свои кровоточащие раны сапфировым сиянием Атлантического океана, унизанного жемчужными ожерельями набережных.

Куда пойти, чтобы в последний раз взглянуть на этот город, собрать воедино всю мозаичную россыпь впечатлений и закрыть последнюю страницу Рио-де-Жанейро?

На Корковадо?

С вершины этого Горбуна город виден как на ладони. Но вид, открывающийся отсюда, чересчур обнажает всю подноготную его каменных колодцев. Океан с характерными для Рио-де-Жанейро бухтами отступает слишком далеко к горизонту.

На одно из бесчисленных морру, чернеющих над морем электрического света, словно остовы выгоревших домов?

Но здесь, на вершинах фавел, видишь слишком много лиц, разучившихся смеяться. Здесь тебя окружают, проникая до самого сердца, безмерная человеческая бедность, страдания, унижения; тебя угнетает вид нездорового румянца чахоточных и костлявых ручонок рахитичных детей. Оттуда выходишь, как из душной тюрьмы, и тебе хочется одновременно и плакать и драться.

В китайскую беседку под Альто-да-боа виста?

С нее Рио-де-Жанейро кажется чересчур далеким, ненастоящим. Его заслоняет лес. И хотя внизу под тобой пляжи Ипанемы, сам город остается всего лишь отдаленным фоном.

Пан-де-Асукар?

Да!

Пан-де-Асукар — Сахарная Голова! Каменный страж над городскими воротами. Гора в сердце земли и в лоне моря, символ Рио-де-Жанейро. Маяк, с высоты которого не слышно ни визга тормозов, ни дребезжания оркестров, ни детского плача на фавелах. Остров, расположенный достаточно близко, чтобы ощущать дыхание всего города-гиганта, и достаточно далеко, чтобы поддаться его романтическим чарам.

Между Копакабаной и районом Ботафого возвышается над морем крутой горный хребет, разделяющий город надвое. Он резко обрывается к морю, переходит в низкий перешеек, который вдруг поднимается над гладью Атлантики, вырастая до конусообразного каменного массива. Его вершина привязана к земной тверди семью стальными кабелями и тросами, и по ним непрерывно проплывают в воздухе маленькие серебристые коробочки с грузом в двенадцать человечков.

Но это еще не Пан-де-Асукар.

Далеко в море второй, более крутой и высокий каменный конус, двойник первого, с таким же пучком стальных тросов, протянувшихся к вершине.

Это и есть цель нашего последнего путешествия по Рио-де-Жанейро: Сахарная Голова, каменный исполин, смотрящий с высоты своих 390 метров на необозримый простор Атлантического океана, уходящего из пролива Нитерой к мерцающему вдали горизонту.

На первой посадочной станции давка.

В порту Рио-де-Жанейро стоит на якоре пароход, привезший из Соединенных Штатов Америки богатых туристов. Все гости с этого парохода толпятся сейчас вместе с нами на перроне подвесной дороги. Они спешат. За три дня им предстоит осмотреть весь город. Компания «White Star Line» гарантировала показать им обе Америки за шесть недель. А почему бы и нет? Все дело в хорошей организации.

Спросите пожилого шарообразного господина, как их обслуживает эта компания в Рио-де-Жанейро.

— Чудесно! В первый день утром подъем по зубчатой дороге на Корковадо. Обед в Золотом зале отеля «Палас», ужин в ночном клубе. На другой день утром немножко покупались на Копакабане и потом осмотрели город…

— За полдня?

— Well, я тоже считаю, что этого чересчур много. Ведь полдня ездить по городу в такси — это вам не шутка. Зато днем мы были вознаграждены Копакабаной. Теперь, к вечеру, на Пан-де-Асукар, но нам следует поторопиться. В девять мы ужинаем в клубе. А там великолепный джаз.

— Ну, а третий день?

— На омнибусе в Петрополис. Говорят, что отель «Китандинья» — самый большой в Южной Америке. Так меня интересует, уступает ли он нашим, голливудским. Оттуда мы вернемся ночью и сразу же плывем в Буэнос-Айрес.

— Счастливого пути!

Счастливого пути американскому туристу и его компаньонам. Но нам их как-то жалко. Погоня за долларом приучила их спешить, спешить на работе и на отдыхе. У них нет времени понять, что узнать Рио и увидеть его — это далеко не одно и то же. Через две недели они вернутся к своему бизнесу, преисполненные счастья от того, что им еще раз удалось перехитрить секунды.