Генри Мортон - От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла
Мечта среднестатистического грека — сидеть за столиком афинского кафе и перечитывать газеты по мере того, как они выходят из печати. Подсчитано, что каждый грек ежедневно прочитывает по десять газет. Возможно, это соответствует действительности в Афинах. Я даже готов допустить, что это было верно и для остальной территории Греции, если бы там эти десять газет выходили.
— Почему у вас по радио так мало политических новостей? — спросил меня знакомый грек. — Когда бы я ни поймал Лондон, там всегда говорят про футбол или крикет. Неужели вам больше не о чем думать? Лично мне — чтобы узнать британские политические новости — приходится ловить Берлин или Рим.
— Видите ли, — попытался я объяснить, — крикет и футбол в нашей стране занимают то же место, что и политика в Греции. У нас проводятся международные матчи и финал Кубка — все, как у вас. Только вы их называете революциями.
На первый взгляд может показаться, что в современных Афинах не осталось и следа от старого турецкого города. Однако это не так. Возле самого подножия Акрополя тянутся узенькие кривые переулочки, на которых стоят ветхие турецкие лавочки (давно перешедшие в собственность греков). В память о прежних мастерах-сапожниках район носит название Обувной переулок, хотя сейчас это центр антикварной торговли. Гости столицы могут здесь приобрести поддельную танагру, псевдо-греческие вазы, только что отчеканенные тетрадрахмы и прочий «антиквариат», который могут себе позволить. И, надо сказать, стоит все это недешево.
В этих переулочках и обретается дух турецких Афин. Здесь вы можете увидеть старика в европейской одежде, целыми днями перебирающего янтарные бусы — комбологион, или четки, как они называются на Востоке. Заглянув в кафе, вы застанете там грека, который сидит, присосавшись к мундштуку наргиле, не хуже какого-нибудь турка или сирийца. На базаре, куда местные крестьяне приносят на продажу овощи и фрукты, обратите внимание на мулов и осликов: у них на шеях болтаются короткие нитки голубых бус — мусульмане верят, что таким образом ограждают животных от сглаза.
Нет, что ни говорите, а в греческой столице ощущается слабый, едва уловимый аромат Востока. Он проявляется в финиковых пальмах, растущих в общественных парках, в блюде плова, который обязательно входит в меню ресторана, в маленьких стаканчиках узо, столь же обязательных здесь, как арак в Сирии и Палестине, и даже в оживленной жестикуляции греков. Все это вместе создает неповторимую атмосферу и является неотъемлемой частью очарования Афин.
3Я внес положенную плату в десять драхм и начал подъем по длинной широкой лестнице, которая вела к Пропилеям. Нам всем с детства знакомо изображение Акрополя со стоящим на нем Парфеноном. Мы неоднократно видели его в книгах, церковных учебниках, на гравюрах в многочисленных офисах и на почтовых открытках, которые наши друзья присылают нам из средиземноморских круизов.
Правда, профессор Магаффи предупреждал, чтобы мы не ждали слишком много от визита на Акрополь. Вот что он пишет в своей книге «Прогулки по Греции»:
Во всем мире не найдется руин, которые сочетали бы в себе такую пронзительную красоту, такую безукоризненную архитектуру, такой мощный пласт истории и такую длинную вереницу бессмертных воспоминаний. Фактически ни одно здание на земле не может вынести подобного груза величия, поэтому первый визит на Акрополь, как правило, разочаровывает. Каждый путешественник связывает культуру Старого Света с Грецией; Греция для него воплощается в Афинах, Афины — в Акрополе, а Акрополь — в Парфеноне. В результате в голове у человека клубится так много мыслей и воспоминаний, что он невольно ищет какое-нибудь вечное, бессмертное здание, к которому все это можно было бы привязать. Для осмысления многовековой истории человечества во всем ее величии человеку требуется некая отправная точка, и чаще всего он выбирает Акрополь. Что же он видит, попав сюда в первый раз? Расколотые колонны и разбитые пьедесталы — эти детали не соответствуют накалу страстей, кипящих в душе путешественника. И у него возникает — возможно, помимо воли — горькое чувство разочарования.
Я поднимался по лестнице, ведущей к Пропилеям, держа в памяти это предупреждение. Солнце ярко сияло над древними колоннами, и глазам было больно. Известно, что афиняне гордились этими великолепными воротами. Персонаж одной из античных комедий сообщает: «Они (афиняне) всегда восхваляли четыре достояния: свои миртовые ягоды, свой мед, Пропилеи и свои смоквы».
Я миновал величественные Пропилеи, и передо мной — огромная скала, незаметно повышавшаяся к дальнему концу. А там, на самой верхней точке на фоне ослепительно голубого неба стоял Парфенон.
И я подумал: это самое прекрасное из всего, что я видел в своей жизни. Я боялся сделать хотя бы шаг, приблизиться и тем самым разрушить очарование. Не понимаю, чем руководствовался доктор Магаффи, когда писал свои комментарии? Если в мире и существовало зрелище, которое превзошло все мои самые смелые ожидания — это вид Парфенона на краю обрыва. Вознесенный на самую вершину холма — так, что Афины с их обитателями остались где-то далеко внизу, а рядом лишь знойное летнее небо, — Парфенон стоял и продолжает стоять в гордом одиночестве. Хотя он оказался массивнее и тяжелее, чем я предполагал, храм — странным образом — выглядит почти невесомым. Глядя на него, трудно отделаться от мысли, что кто-то из могущественных небожителей взял и опустил это чудо архитектуры на самую макушку Акрополя. Пусть стоит и радует глаз!
Я медленно, шаг за шагом приближался к священному храму и тихо бормотал про себя: «В своих многочисленных путешествиях мне довелось повидать немало удивительных памятников — египетские пирамиды и менгиры Карнака, высеченные в скале храмы Абу-Симбела и великолепный Баальбек, древний город Тимгад и другие останки античного мира… Но ты, величественный Парфенон, навсегда останешься моим самым лучшим, самым прекрасным воспоминанием. Ты единственное место на Земле, куда хочется возвращаться вновь и вновь. Не знаю, сколько мне суждено прожить, но в эти оставшиеся годы я хотел бы ежегодно возвращаться сюда — чтобы снова подняться на холм и увидеть тебя, о прекрасный Парфенон!»
Следом явилась мысль: месторасположение храма выбрано не случайно. Долгий подъем по лестнице, прохождение через Пропилеи — все служило подготовкой к встрече с Парфеноном. Недаром Сократ говорил, что храм не должен быть легкодоступным. Дорога к нему должна быть достаточно долгой и трудной, чтобы человек успел очиститься душой и сердцем. В Парфенон не попадают случайно, с улицы. Для встречи с ним вы должны возвыситься.
