Генри Мортон - От Иерусалима до Рима: По следам святого Павла
Первое, на что обращают внимание гости греческой столицы, — это потрясающе чистый воздух. Плутарх в свое время сравнил его с шелковой пряжей, и этот «шелковый» воздух до сих пор окутывает Афины, порождая ощущение приподнятости и всеобщего возбуждения. Кажется, будто в атмосфере Афин рассыпаны искры счастья, которые гонят прочь раздражение и дурное настроение.
Язык Аристофана не только сохранился в веках, но и приспособился к современной жизни. Проинспектировав щиты для объявлений, я обнаружил, что самыми продаваемыми товарами являются шоколад, сигареты и шины «Данлоп»: ΣΟΚΟΛΑΤΑ, ΣΙΓΑΡΕΤΤΑ, ΕΛΑΣΤΙΚΑ ΔΥΝΛΟΠ.
На двери, за которой принимал стоматолог, я увидел начертанную надпись «ΟΔΟΝΤΙΑΤΡΟΣ». А заглянув в афинскую газету, выяснил, что местные ученики Эскулапа, в отличие от своих британских коллег, отнюдь не грешат ложной скромностью и не стесняются делать себе шумную рекламу. Афиши кинотеатров доказывали, что греческий язык обогатился именами новых героев — правда, в несколько искаженном виде. После некоторого колебания я трансформировал «ΜΑΡΛΕΝ ΝΤΗΤΡΙΧ» в Марлен Дитрих. С Гретой Гарбо дело обстояло еще сложнее — «ГКРЕТА ГКАРМНО». Вот уж что заставило меня задуматься, так это имя Кларка Гейбла: по-гречески оно звучало как «КΛАРК ΓΚΕΙΜΛΛ». Высоко в воздухе парила табличка, на которой — с триумфом возвратившегося Одиссея — красовалось одно-единственное слово «граммофон» — «ΓΡΑΜΜΟΦΟΝΑ».
Приятно было сидеть солнечным летним днем посреди оживленно болтающей толпы, не принимать участия в разговорах — просто наблюдать и слушать. Причем последнее тоже не обязательно, поскольку греки в совершенстве владеют языком жестов. Этим они славятся на весь мир. Трудно представить себе нечто более понятное и убедительное, нежели жест, которым греки выражают сомнение и неодобрение (он же — предостерегающий жест). Человек слегка сжимает правый лацкан пиджака — делает он это большим и указательным пальцами правой руки. Затем легким, почти незаметным движением сдвигает пиджак взад и вперед и произносит при этом что-то вроде «па-па-па-па». А чего стоит жест, которым греки обозначают нечто редкостное и прекрасное! Согнутая в локте правая рука движется так, чтобы высоко поднималось плечо. Большой и указательный пальцы соединены, остальные сжаты в кулак — ладонь повернута к лицу говорящего. И в таком положении он делает несколько резких движений рукой — словно дергает рычаг: раз, два, три… Двигаются при этом только рука и предплечье. Или вот еще один роскошный жест, обозначающий богатство и красоту: открытой правой рукой человек хватает воздух и бросает его себе в лицо — как бы загребая невидимое золото. Короче, на площади Конституции есть на что посмотреть. И зрелище это, думается, не уступит красочностью тому, какое можно было наблюдать на афинской агоре в эпоху Перикла.
В Греции не существует аристократических титулов, если не считать старых венецианских, имеющих хождение в основном на Ионических островах. Соответственно, нет и понятия общественных каст. В этом отношении Греция уникальна. Нигде я не видел, чтобы бедные и богатые так легко шли на контакт, забыв о социальных барьерах. Маленький чистильщик башмаков — а, надо сказать, это один из самых характерных звуков в Греции, стук обувной щетки о деревянный ящичек, — так вот, этот самый нищий чистильщик обуви, усердно полируя ботинки политика или высокопоставленного чиновника, может оторваться от дела, чтобы, как равный равного, поприветствовать своего клиента. Традиционное греческое приветствие звучит так:
— И что вы думаете по поводу политической ситуации в стране?
Трудно найти другую страну, где члены правительства были бы столь доступны для различного рода просителей и просто праздношатающихся. В других государствах путь в кабинет министра преграждают секретари, помощники секретарей и всяческие клерки. Так обстоят дела везде, но только не в Греции. Здесь любой человек, у которого возникла какая-то проблема, идет на прием к чиновнику, который может ее разрешить. Возможность личной встречи греки считают своим законным и неотъемлемым правом. Не исключено, что подобная демократическая традиция уходит корнями еще в античные времена. Так или иначе, но эта особенность сразу же бросилась мне в глаза в Греции. Представьте себе: человек, торгующий дынями с тележки, грозно обещает, что завтра он пойдет и побеседует с премьер-министром. И вы знаете, что это не пустое бахвальство.
Георг I, дедушка нынешнего короля, прекрасно понимал эту черту греческого характера. Он нередко выходил в город — прогуляться по улицам и побеседовать с простыми людьми. Как-то раз, столкнувшись с убежденным республиканцем, он с улыбкой поинтересовался:
— Вы все еще мечтаете меня повесить?
— Несомненно, ваше величество, — ответил собеседник. — Постольку, поскольку вы остаетесь королем. Но если завтра вы отречетесь от трона и сделаетесь республиканцем, то я стану вашим лучшим другом.
Для обозначения этого понятия у греков есть специальное слово — «automismos», что переводится как «индивидуализм». И самый скромный, малоимущий грек хранит этот automismos как зеницу ока. Это самое главное его богатство. Подобная установка на индивидуализм, естественно, усложняет управление страной. Но у этой тенденции есть и положительные черты. Независимость и свобода в выражении своего мнения, полное отсутствие раболепия в отношениях между богатыми и бедными — все это делает маленькую Грецию яркой и интересной (пусть иногда сложной для понимания) страной.
Каждый грек мечтает жить в Афинах. У нас в Англии люди всю жизнь копят деньги, чтобы приобрести себе маленький домик в деревне. В Греции первое, что делает разбогатевший человек, — переезжает жить в столицу.
Как следствие, в Греции отсутствует сельская жизнь — в том виде, в каком мы привыкли ее воспринимать в Англии. Здесь, конечно же, есть крестьянство — часть общества, которую я очень люблю и уважаю, но вот земельных собственников как таковых нет. И сельские дома — наподобие тех, что в Англии, французских шато или испанских усадеб — отсутствуют.
Мечта среднестатистического грека — сидеть за столиком афинского кафе и перечитывать газеты по мере того, как они выходят из печати. Подсчитано, что каждый грек ежедневно прочитывает по десять газет. Возможно, это соответствует действительности в Афинах. Я даже готов допустить, что это было верно и для остальной территории Греции, если бы там эти десять газет выходили.
— Почему у вас по радио так мало политических новостей? — спросил меня знакомый грек. — Когда бы я ни поймал Лондон, там всегда говорят про футбол или крикет. Неужели вам больше не о чем думать? Лично мне — чтобы узнать британские политические новости — приходится ловить Берлин или Рим.
