Рождение чудовища - Гульнара Черепашка
Возможно, он наконец снимет запрет для слуг выходить за пределы дома. И она найдет способ передать хрустальный кубик – узилище Амади – мастеру Иму.
Подозревал ли о чем-нибудь Изуба? Навряд ли. Он позвал флейтистку не для того, чтобы изобличить, а желая отдохнуть.
Он не ожидал подвоха. Накато тоже – она позабыла, что исцеление происходит стремительно, но для полного исчезновения шрамов потребуется декада с лишним. Прошло лишь несколько дней, так что тоненькая сеть шрамов осталась.
Она не сразу поняла, отчего чиновник уставился с ошарашенным видом на ее плечо. Его, должно быть, поразило открытие – потому он и застыл неподвижно.
Накато увидела, как переменилось разом его лицо, застыл взгляд. Зрение выхватило тонкие белые полоски, похожие на трещины, иссекшие разбитый сосуд. Осознание ошпарило ее. Что она ответит сейчас на вопрос – что это?! Внутри все похолодело, дыхание застряло в горле.
Да помилуют ее боги и духи! Разом вспомнилось, как умирала Куруша, пригвожденная к плиткам двора четырьмя копьями.
А ведь Изуба сейчас поймет и то, что домоправительница не предавала его!
Что он приказал расправиться с той, что была верна ему. А она, Накато – истинная убийца женщины, которую он сам звал своей левой рукой. Что он за это сделает с ней?
Ужас смыл все мысли разом. Сверкнуло осознание – эти мгновения, что Изуба таращится, потрясенный, на ее плечо – все, что у нее осталось. Он пока не понял до конца смысла увиденного – потому что слишком ужасно понимание. Упустит она эти мгновения – ей конец. Два пальца сжались, обратившись наконечником живого копья. Они без труда, кажется, пробили грудную клетку, вонзились в тело по самые костяшки.
Чиновник не закричал – он глухо выдохнул, раскрыв рот и закаменев разом.
Середина грудины. Сердце должно находиться именно здесь. А длины ее пальцев с лихвой должно было хватить, чтобы достать до него. Накато, боясь, что нанесенной раны окажется недостаточно, пошевелила пальцами внутри, расширяя и углубляя пробитое отверстие, пытаясь процарапаться внутрь.
Движение отозвалось в пальцах острой болью – она все-таки повредила их. И, судя по сильной боли, серьезно. Возможно, даже сломала.
Чего удивительного – ей пришлось одним ударом пробить кости груди! Обычному человеку такое и не под силу.
Изуба захрипел, повалился набок. Накато едва успела отскочить в сторону – кровь хлынула широким потоком из развороченной груди. Край туники ей все-таки заляпало. И рука в крови чуть не по локоть! Девушка с ужасом уставилась на тело чиновника, лежащее на подушках. Кровь пропитала их насквозь – как и толстый мягкий ковер, потекла струйками в стороны.
Она хозяина убила! Что же теперь делать?
Несколько мгновений Накато сидела в оцепенении, ошарашенная сложившимся положением. Одна в комнате с мертвым хозяином. И вокруг – полный дом людей, которые привычно заняты повседневными делами, не зная о случившемся. Только что. А еще – вокруг дома по-прежнему находится чародейный кокон, который не позволит никому живому пройти без разрешения хозяина.
Может, выйти ей поможет одно из колец Изубы? Да помилуют ее боги и духи! Если бы она еще знала, какое из колец и каким образом.
Наконец она поднялась с колен. Никто в доме пока не подозревает, что Изуба мертв. А значит – у нее есть время. Это – все, что у нее пока есть.
Накато торопливо стянула тунику. Вытерла тканью руку, протерла яростно лицо, стерла капли крови там, где заметила их. Осмотрела себя внимательно, стараясь не упустить ни единого следа. Вытянула из сундука какую-то тряпку – судя по виду, покрывало.
Эх, придется рискнуть! Главное – идти безбоязненно, будто нет ничего странного в том, чтобы разгуливать в покрывале.
И, если кто спросит – отвечать: мол, возвращаюсь от хозяина. А сам хозяин решил вздремнуть, просил не беспокоить его до заката.
Поверят ли? Кто знает. Но попытаться она обязана. Иного пути нет. Туники в сундуке не нашлось. Накато выбрала тонкое покрывало, которое более-менее могло для мимолетного взгляда сойти за подобие туники.
Она уже хотела накинуть покрывало на себя, но спохватилась. Подошла осторожно к трупу, стараясь не ступать по крови.
Присела, ткнула опасливо пальцем, ожидая – вот сейчас чиновник вскочит, чтобы обличить ее. Но он лежал – неподвижный и бездыханный. Девушка наклонилась, заглядывая в мертвое лицо. Неподвижная маска изумления и застывшие широко распахнутые глаза.
Нет, он уже не оживет!
Она стремительно поснимала с него все кольца. Пригодятся! А нет – так бросит в своей комнате. Она свернула их в узел и упрятала под полу накинутого покрывала. Потихоньку вышла и притворила перегородку, не оставив малейшей щели.
Огляделась. Пусто! Возле покоев Изубы челядь вообще редко толклась просто так. А уж когда тот находился дома – и подавно.
Накато выпрямилась и неторопливо направилась к себе. Лицо старалась держать бесстрастным – ровно таким же, как обычно.
Встретив по дороге учителя, приветливо кивнула – точно так, как обычно приветствовала его. Тот слегка приподнял брови, увидев ее наряд. Накато пожала плечами, слегка улыбнулась и направилась дальше. Эх, попалась бы так вот по дороге Куруша – улыбкой бы не отделалась. Хорошо, что та уже мертва.
Да помилуют ее боги и духи – ну и мысли!
Несколько встреченных по дороге девушек-музыкантш и служанок тоже недоуменно оглядели ее наряд. Однако сказать или спросить что-либо не решилась ни одна.
Зайдя к себе, Накато плотно прикрыла перегородку. И обессилено прислонилась на пару мгновений лбом к деревянной раме. Глубоко вздохнула.
Лишь теперь до нее стало доходить, что она натворила.
Да помилуют ее боги и духи – но у нее ведь не было выбора! Изуба все понял – это она увидела по его лицу. И даже если он не сразу и осознал, что означает увиденное им – несколько мгновений промедления исправили бы это! Пощады ждать не приходилось – она предала его, украла перстень, залезла в тайное хранилище и стащила кубик, а самое главное – по ее вине умерла Куруша. Курушу он бы ей точно не простил.
Девушку затрясло. Горло снова сдавило, зубы начали клацать,
