Гражданин Ватикана (вторая книга казанской трилогии) - V.S.

Время восемнадцать часов восемнадцать минут, — удача при мне. Еду по опустевшему городу. Сорок тысяч из тех девяносто, которые мне сегодня выдали, уже потрачены и, потрачены с умом: заплачены Николя. Размышляю над финансовым аспектом вопроса; если дадут ещё в двух банках — можно считать удачей, да и почему бы им не дать, — машина в залоге, а общая база — миф. Сколько у меня своих? Сколько мне удалось отложить за время моей халтуры? Три сотни, плюс ещё немного. Всего — семь с половиной сотен. Даже если не дадут больше ни в одном банке, этого должно хватить; впритык. Проезжая проспект Камалеева, я увидел голосующего человека, его вид показался мне знакомым. Проехав мимо него на приличной скорости, я резко остановился и начал сдавать назад. К тому времени, как я поравнялся с человеком на обочине, к нему уже подоспела другая машина. Я опустил правое стекло и заорал изо всех сил: «Дядя Паша!» Мужчина, уже было собиравшийся сесть в другую машину, что-то сказал её водителю и захлопнул дверь. Подойдя к моей машине, он просунулся в открытое окно. Я уже был наготове.

— Дядя Паша, вы меня помните? Я — таксист. Я вас подвозил в Новый Год! Вы ведь в ТЮЗе работаете! Я…

— Поль! Ты — Поль — любитель Станиславского и всего что связано с театром, — дядя Паша заулыбался и сел в машину.

— Слава Богу, вы меня вспомнили! Вы тогда были немного… не в форме, — я был искренне рад.

— Что, как поживаешь Поль? Вижу, что неплохо, — он погладил переднюю панель, затем немного опустил стекло и снова поднял.

— Куда направляетесь, дядя Паша?

— В театр, у нас сезон-то закончился, но дела-то остались, сильвербулет! Ты давай меня подкинь, а я тебе отщипну… из собственных запасов. Где он, мой хорошенький, сильвербулет… — дядя Паша полез во внутренний карман пиджака, подозрительно посмотрев по кругу во все окна.

— Нет! — чуть ли не крикнул я и схватил его за руку, при этом дядя Паша вздрогнул. — Не надо, пожалуйста, у меня этого добра навалом, сам бы поделился, но с собой не вожу.

— Как знаешь, — дядя Паша заметно приуныл, наверное, подумал, что я спятил, раз отказываюсь от гашиша, или зажрался.

Летним субботним вечером город был пуст, поэтому очень скоро на горизонте замелькал театр. Я уже говорил, что дядя Паша был похож на актёра Тома Сайзмора, только немного припущенного в спирту. Не говорил? Это именно он презентовал мне немного гашиша в новогоднюю ночь. Это его презент мы с Тони плющили и поджигали…

— Ты что-то хочешь мне рассказать? — дядя Паша достал из кармана маленькую фляжку, которую я видел ещё зимой, отвинтил крышку, но не спешил отпивать.

Я ещё при знакомстве обратил внимание, что у него лицо, которое может принадлежать как герою и благородному человеку, так и отъявленному подлецу. Я почему-то подумал, что меня всегда привлекали подобные люди, хотя не мог с точностью припомнить, встречал ли их раньше.

— Я могу вас нанять для одного дела? — спросил я, когда мы остановились у последнего перед театром светофора. Я повернул голову к дяде Паше; мне хотелось довериться этому человеку.

— Нет, не можешь, — выдержав паузу, ответил дядя Паша.

Я залился краской и уставился вперёд. Сзади начали сигналить, я отпустил тормоз и, машина покатилась дальше. Через полминуты машина причалила к театру. Дядя Паша не спешил выходить; я ждал. Наконец он заговорил.

— Ты не можешь меня нанять, но ты можешь заинтересовать меня и, тогда я тебе помогу, если это конечно в моих силах.

Мне нужно было начать говорить, и я начал говорить.

— Вы же гримёр? — дядя Паша кивнул головой. — Мне необходимо преобразиться… Понимаете? — я посмотрел на собеседника и убедился, что он не умеет читать мысли. — В дев… в… женщину, — я глупо хохотнул; теперь я уже не смотрел на собеседника, а смотрел на педали автомобиля, — вот левая — она «тормоз», вот правая — «газ», — в этот момент никакая сила в мире не могла заставить меня поднять взгляд.

Голос дяди Паши взорвал тишину и вернул мне способность двигаться.

— Если тебе это надо для похода в клуб и для секса, то ты обратился не по адресу, сильвербулет! Тебе ведь это надо не для похода в клуб? — в его голосе слышалась какая-то мольба.

— Нет! Нет, конечно! Мне это надо для того, чтобы перейти границу по поддельным документам. Мне это надо для того, чтобы сбежать. Мне это надо для того, чтобы не умирать так рано, — почти прокричал я на одном дыхании.

— Ничего не говори. Пойдём со мной.

Мы зашли в здание театра через служебный вход и вскоре уже сидели в одной из гримёрных комнат; я сидел на месте артиста, то есть перед зеркалом с множеством ламп, половина из которых не горела, а дядя Паша сидел на раскладном стуле справа от меня. Где-то в коридорах пустого театра раздавался шум ремонта.

— Встань. Мне надо посмотреть на исходный материал.

Я встал.

— Сними одежду. Обувь тоже сними. Трусы не снимай.

Я снял рубашку, сандалии и джинсы; остался в одних трусах; носков на мне не было. Через примерно сорок секунд дядя Паша заговорил.

— Сначала пробежимся по недостаткам. Вот смотри: для твоего роста у тебя широкие плечи — это плохо, придётся скрыть; ногти в ширину больше, чем в длину, — придётся наклеить накладные; твой торс такой же длины как ноги — для нашего дела это плохо… Мы могли бы надеть на тебя модные нынче балетки, но…

— Придётся надевать туфли на шпильке? — я горько усмехнулся.

— Нет, с них ты свалишься. Есть гораздо более безопасная удлиняющая силуэт обувь. А на какое время года запланировано… мероприятие?

— На ближайшие дни, — холод пробежал по моей спине.

— Значит летняя форма одежды… Так… — дядя Паша начал шарить в ящике стола, но, ничего не найдя, спросил: «У тебя есть куда записать?»

Я вспомнил, что сумку оставил на заднем сиденье.

— Я запишу на телефон, — я всё ещё стоял в одних трусах. Достал «Яблоко», зашёл в заметки, приготовился записывать.

— Развернись, согни ногу в колене.

Я вспомнил республиканский военкомат, где меня тоже заставляли повернуться и сгибать ногу в колене и, там я тоже был в