Приключения бригадира Этьена Жерара - Артур Конан Дойль
Графиня поднесла кольцо к фонарю и лицо ее выразило страшное горе и ужас.
— О, да, это его кольцо! — воскликнула она. — Что я сделала?! Что я сделала?!
Я почувствовал, что произошло нечто ужасное.
— Скорее, сударыня, скорее! — воскликнул я, — передайте документы!
— Что мне делать? Я их уже отдала.
— Отдали? Кому?
— Трем офицерам!
— Когда?
— Полчаса тому назад, а, может быть, и того меньше.
— А где эти офицеры?
— Не знаю. Они остановили мой экипаж, и я отдала им бумаги без всякого колебания. Я была уверена в том, что эти офицеры действуют от имени императора.
Это было совершенно необычайно, но я, друзья мои, обнаруживаю находчивость именно в такие мгновения.
— Оставайтесь здесь, — сказал я моим товарищам, — если мимо вас проедут три всадника, остановите их во что бы то ни стало. Ждите меня в скором времени.
Я пустился во весь опор, погоняя Виолетту, и через момент уже летел по улицам Фонтенебло. Соскочив с седла перед дворцом, я взбежал по лестнице, оттолкнул лакеев и вошел в кабинет императора. Он стоял, склонясь над картой. Рядом с ним находился Макдональд. Когда я вошел, император грозно нахмурил брови, но, увидав меня, немного побледнел.
— Оставьте нас, маршал, — произнес он.
Когда мы остались вдвоем, император спросил:
— В чем дело? Где бумаги?
— Бумаги пропали, — ответил я и в кратких словах поведал, что случилось. Лицо Наполеона осталось спокойным, но карандаш, который он держал в руке, заметно дрожал.
— Вы должны найти бумаги, Жерар! — воскликнул он. — Судьба династии поставлена на карту. Нельзя терять ни минуты. На коня! Скорее на коня!
— Но где их искать, ваше величество?
— Этого я не могу сказать. Я окружен изменниками. Очевидно, бумаги идут в Париж.. К кому? Конечно, их везут негодяю Талейрану. О, конечно, конечно! Бумаги на пути в Париж. Вы еще можете их перехватить. Возьмите в моей конюшне трех лучших лошадей…
Не прошло и пяти минут, как я мчался по улицам Фонтенебло, ведя в поводу двух лучших арабских скакунов императора. Мне навязывали трех, но я отказался. Если бы я послушался этого совета, мне было бы стыдно взглянуть в глаза моей Виолетте. Под'ехав к товарищам, продолжавшим стоять на дороге, я спросил:
— Никто не проезжал?
— Никто.
— В таком случае похитители едут к Парижу. Живо! Садитесь на этих лошадей — и в дорогу!
Мы начали нашу трудную охоту.
Я мчался в середине, Деньен ехал справа, а Тремо — слева. Если бы вы знали, как мы скакали! Двенадцать подков колотили об убитую гладко землю, и от этих ударов стоял непрерывный гул. Деревья мелькали мимо нас, превращаясь в какие-то неуловимые тени. Мы слышали, как стучали двери и окна домов, мимо которых мы пролетали, но этих домов мы не видали, ибо не было времени взглянуть на них.
Была полночь, когда мы доскакали до Козбеля. Мимо ворот гостиницы шел человек: это был конюх с ведром воды в руке.
— Проезжали ли здесь три офицера! — крикнул я.
— Только-что поил их лошадей, — ответил конюх, — я думал, что они…
— Вперед, друзья! — крикнул я.
И мы снова ринулись вскачь. Искры снопами сыпались из-под копыт коней. Жандарм думал было остановить нас, но голос его замер в громе - нашего галопа. Город исчез, и мы снова очутились на лоне природы. Между нами и Парижем оставалось не более тридцати верст. Эти люди не могли ускользнуть от нас: ведь под нами были самые лучшие во Франции кони. А моя несравненная Виолетта! Даже императорские скакуны не могли сравниться с ней.
— Вот они! — воскликнул Деньен.
— Они в наших руках! — зарычал Тремо.
— Вперед, товарищи, вперед! — крикнул я.
Далеко, впереди нас, мы увидали трех всадников, которые отчаянно скакали, пригнувшись вперед. Я хорошо различал, что двое из них, ехавшие по бокам, были закутаны в черные плащи и сидели на караковых лошадях. Ехавший же посередине на серой лошади был одет, как конный стрелок. Сразу было видно, что серая лошадь гораздо свежее караковых и что нагнать ехавшего в середине офицера будет труднее. Он, повидимому, был заправилой в этом деле и все время оглядывался назад, измеряя расстояние между нами и ими. Вскоре я узнал этого всадника по большим усам и зеленому мундиру.
— Остановитесь, полковник Монлюк! — крикнул я, — во имя императора, остановитесь!
Я знал Монлюка давно. Это был смелый офицер, но человек без правил, негодяй. Он убил на дуэли в Варшаве моего друга Тревиля и убил
