Тридцать один. Часть I. Ученик - Роман Смеклоф
– Ты умрёшь раньше, – брякнул голем и прижал каменные лапы к лицу. – Ты прав, – добавил он жалобно. – Я бесчувственный валун…
Шкафы упирались в позеленевшие балки. Я потянул носом. Пахло затхлой сыростью и ещё чем-то неуловимо знакомым.
– Ты не виноват. Если бы тебя любили так, как меня, твоё сердце билось бы по-настоящему, – горько сказал я.
– Мы его опередим. Не дадим сказать то слово.
– Как? – потребовал я.
– Убей Оливье!
– Убить? – закричал я, повернувшись к голему.
– Согласен, это незаконно, – оправдывался Евлампий. – Но он сам нарушил все правила. Только кругу чернокнижников позволено применять чёрную магию!
– Он хранитель вкуса. Что запрещено бессмертному духу? – возразил я.
– Тем более! – не согласился голем. – Хранителям не пощады! Они ужасны! Пока их не победили вреда было не меньше, чем от поглотителей!
Я покачал головой. Два часа назад я бы отдал последний грошик, чтобы послушать про хранителей, но сейчас они интересовали меня меньше всего.
– Я не смогу его убить, – вяло сказал я.
– Ты же оборотень!
– И что? Я не могу! – совсем расстроился я.
Опустившись на колени, я закрыл глаза.
– Тебя никто не осудит! – еще раз попытался голем.
– Не могу.
– Тогда он убьет тебя, – обреченно запричитал Евлампий. – Люсьен, если бы я мог, то отдал бы свою бесполезную жизнь, чтобы ты не умирал.
Я сглотнул.
– Пожалуйста, подумай ещё раз, – жалобно попросил голем. – Поверь, если бы я знал другой способ… – он тяжело втянул воздух. – Но я не знаю.
Мы больше не разговаривали. Я стоял на коленях и смотрел на шкаф. Знакомый запах. Вспомнил. Приторно, до тошноты сладкий. Так пахнет смерть.
Не знаю сколько прошло времени до того, как наверху хлопнула дверь, и под тяжестью шагов заскрипели ступени.
Оливье спустился в хранилище и подошел ко мне.
– Доброе утро! – веселился он. – Как отдохнул?
Я промолчал.
– Крысеныш, ты что, обиделся? – удивился хранитель вкуса. – Ты сам хотел быть великим поваром, виртуозом, художником.
Я посмотрел на него покрасневшими глазами. Я устал, вымотался, отчаялся и мне нечего ответить.
– Прекратите издеваться! – заступился голем.
– Твоё желание исполнится! Тобой буду я, но все-то подумают, что это ты! – Оливье хохотнул.
– Почему? – уныло спросил я.
– Потому, что ты мой ученик. Если бы ты не хотел им стать – ничего бы не получилось! Я давно подумывал сменить тело, – хранитель вкуса потряс рукой. – Это износилось. Не мог найти ученика, морем клянусь! Они хуже орков. То мрут из-за собственной тупости. То портят блюда, и я их топлю. Я отчаялся, как кракен выброшенный на берег. Но тут появился ты! Прибежал с выпученными глазами: «Учитель, я правда хочу готовить!», и я поверил. Ты сам поверил… Ты бесподобен. Грядут перемены! Маги покрошат всех, кто бессмысленно тратит их магию. Представь, ещё пять лет, и блёклых почти не останется, оборотень будет настоящей диковинкой.
– По-вашему, он сам виноват? Потому что захотел стать вашим учеником? – возмущенно вскрикнул Евлампий. – Это вы все задумали! Вы его погубили!
– Жалуешься, как старый гоблин! – проворчал Оливье, встав рядом со мной. – Долой трёп. Времени нет. Нас ждут гонки.
– Зачем? – спросил голем.
– Не перебивай, – отрезал хранитель вкуса. – Хочешь пожить подольше? – спросил он у меня, и я кивнул. – Веди себя тихонько. Посмотрим гонки и повеселимся! А если задуришь, я тебя прикончу. Сотру в порошок бестолкового голема, а заодно и архивариуса! Понял?
Я ещё раз кивнул.
– Меня так просто не сотрешь! – выкрикнул Евлампий. – Я…
– У меня есть драконья желчь, – перебил Оливье, и голем замолчал. – То-то же, – сказал дядя. – Тебе, каменюка, я рот глиной забью! – он повернулся ко мне. – Шевелись!
– Не могу.
– Ах, да.
Наклонившись, дядя дотронулся до гриба и прошептал:
– Отпусти его, пожалуйста.
Ничего не произошло.
– Я тебя награжу, – добавил Оливье.
Я напряженно смотрел на гриб, но он застыл безжизненной глыбой.
– Одного моего желания мало, – загрустил хранитель вкуса.
Достав из-за пояса нож, он порезал палец и капнул кровью на объединяющий камень. Гриб вспыхнул зелёным пламенем, но мои руки не отпустил.
– Мало, – задумчиво сказал Оливье. – Давай твоей добавим!
– Прекратите эту мерзость! – не выдержал Евлампий.
Хранитель вкуса вздохнул.
– К сожалению, другого выхода нет.
Не дожидаясь согласия, он полоснул меня ножом по руке. Я вздрогнул и равнодушно посмотрел на рану.
Капля крови стекла на гриб. Он засверкал и, размягчался, пока я не вытянул руки.
– Идём! – скомандовал Оливье.
Я оглянулся на омертвевший гриб, и побрёл между шкафов.
– Это последняя часть ритуала, – обречено пробормотал Евлампий.
Я и сам догадался. Только уже всё равно, даже злости не осталось. Только усталое равнодушие.
– Символ свободы! – отчаянно крикнул голем.
– Он вам больше не нужен, – не останавливаясь, ответил хранитель вкуса.
Глава 15. Гонки на выживание
Мы вышли из хранилища и поднялись по ступеням. Всего десять, а вчера были сотни. В прошлом всё по-другому. Деревья выше. Маги добрее. Варенье вкуснее. И есть два миллиарда секунд, чтобы насладиться жизнью. Сколько осталось мне, знал только Оливье.
В дядиных покоях за нашими спинами со скрежетом захлопнулась дверь. Назад дороги нет.
Голем не удержался и соскользнул с плеча, повиснув на цепи.
– А как же ошейник? – закричал он, забираясь обратно. – Вы добровольно соглашаетесь на муки превращения?
– Я, обо всём позаботился, – милостиво ответил Оливье. – Когда крысёныш свалит из тела, голод с обращениями свалят с ним, а ошейник через пару дней снимут. Ерунда!
У меня защемило сердце. Так просто! То, от чего я страдал всю жизнь, для него пустяк. Мелочь не достойная внимания, о которой и говорить-то не стоит, голод уйдёт, превращения исчезнут. А ошейник возьмут, да снимут. Один щелчок пальцами и всё. Магия!
– Подумай ещё раз, – прошептал голем.
Я замотал головой. Что тут думать? Выбор небогат, либо убью я, либо меня, но я не могу.
– Если передумаешь, намекни, у меня созрел план, – тихо добавил Евлампий.
– Уверен, что получится? – спросил я.
– Нет, – сконфуженно проговорил голем, – но других вариантов нет.
Мы вышли на палубу. Утро выдалось мрачным. Небо затянули низкие мокрые облака, сыплющие зябкой моросью.
Передёрнув плечами, я плотнее запахнул рубаху.
Архивариус ждал у трапа, подпрыгивая от нетерпения.
– Пойдём на утренние гонки? – с надеждой воскликнул он. – Ах, извините. Доброй погоды и приятного дня.
– Тебе того же, – усмехнулся хранитель вкуса.
– Прошу прощения, переволновался. Быстрее хочу на гонки.
– Быстрее, выше, сильнее, – развеселился Оливье. – Невтерпёж?
– Как говорили чемпионы виктатлона: «Не дрейфят только заклинатики!».
– Так и есть, – согласился хранитель вкуса. – Люсьен вон тоже всю
