Рождение чудовища - Гульнара Черепашка
- Браслет с левой руки? – Изуба приподнялся на локте. Подобрался, как хищник перед броском. Взгляд сделался острым. – Ну-ка, рассказывай! – потребовал он.
Вот так-так! Ему не рассказывали. Ну, а что удивляться. Ее ведь увели недруги Изубы – с чего бы им рассказывать ее хозяину что-либо! Она пересказала все, что наплела тюремщикам по наущению Иму, а заодно о переполохе, вызванном ее россказнями.
Чиновник хмурился, кривил рот. Не зря ли это она? Вон каким он мрачным стал! А только что вид был на редкость умиротворенный.
- Вот как, - протянул он задумчиво. – Непростой у тебя был хозяин!
- И что же? Он может вернуться из потустороннего мира и… забрать меня? И я стану куклой колдуна, как те люди, которых я видела в крепости?
- Нет, это едва ли, - отозвался Изуба. – Мертвые в мир живых не возвращаются. Иди-ка ты к себе, - прибавил он. – Я хочу отдохнуть.
- Слушаюсь, господин, - Накато торопливо соскользнула с ложа, накинула тунику и, прихватив ожерелье и браслеты, вышла из комнаты.
Снаружи остановилась на несколько мгновений, перевела дыхание. Да, быстро же слетело с чиновника умиротворение! Правда, разъяснять и рассказывать что-либо флейтистке он не счел нужным. А чего удивительного? Она – что-то между служанкой и наложницей. С ней возиться здесь никто не станет. Тем более – сам хозяин.
Но выгонять ее он пока что не намерен: жалеет вложенных в нее средств. Она обучалась несколько декад у учителя музыки, ее кормили. Тратили благовония и притирания, дали одежду и украшения.
А еще – возможно, Изуба захочет узнать еще какие-нибудь тайны безвестно сгинувшего колдуна Чимы? Иму заявил – за ним осталось немало злодейств. Возможно, Изуба захочет найти тот самый таинственный браслет жрицы Саалиндж. Не та ли это самая Саалиндж, чье имя упоминают рядом с именем правителя Мвеная? Как там говорил Кваку – последняя соломинка, за которую ухватился юный правитель, лишившийся родителей и находящийся сам на волосок от гибели?
Впрочем – ей-то что за дело. Заметив служанку, Накато попросила ее принести в ее комнату сластей. После утех Изубы хотелось съесть как можно больше сладкого и потом спать долго-долго.
*** ***
- Это тебе! – вертлявый тощий мальчишка швырнул в Накато скомканным клочком бумаги.
- Ты не человек! – вскрикнула она, инстинктивно хватая то, что в нее бросили.
- Не твое дело! – крикнул он и помчался прочь.
Она кинулась было за ним – и остановилась. Что ей за дело до парнишки? Взглянула на клочок бумаги. Так просто какому-нибудь бродяге бумагу не раздобыть. Даже в мире снов, наверное. Да, она ведь спит! – девушка даже рассмеялась: как это она сразу не сообразила, что это – не явь?
А мальчишка – и правда не человек. Глаза у него были нечеловеческие: бледно-желтые, с вертикальным зрачком. И слегка светились. Дух!
Она расправила клочок. Всего несколько строк – на наречии, что ходило в Мальтахёэ.
«С кристаллом я перестал быть духом бесплотным. Теперь мое появление в твоих снах, пока ты – в доме Изубы, заметят. И меня постигнет участь Амади. Выйди из дома. Якобы прогуляться. И ляг подремать где-нибудь подальше, на поляне или у ручья. Нужно поговорить».
Вот и Иму объявился. В том, что это он написал – Накато не сомневалась. Она-то решила, что наступила наконец спокойная жизнь. Не тут-то было!
И ведь удивительным это ей не кажется.
Он, должно быть, попросил кого-то из духов бесплотных передать ей послание. На что она ему теперь понадобилась, хотелось бы знать?! Он ведь получил то, чего хотел. Ей же теперь искать предлог выйти из дома.
Впрочем – она ведь не в город собирается. Погулять по саду. Скажет, что в комнате ей не играется так, как на свободе. Она ведь флейтистка с гор, ей положено быть умом тронутой! Тем более – после пребывания в застенках.
Так и поступит. Можно будет подумать об этом, когда проснется. Иму теперь дотянуться до нее не может – это радует. Можно мирно спать дальше.
*** ***
Прогуляться по саду она выбралась спустя половину декады: проснувшись, решила, что ей все приснилось. Очень уж не хотелось лишний раз суетиться. Тем более, ради того, чтобы увидеть Иму. Не то, чтобы она злилась на него или все еще боялась. Но особенного желания видеть его девушка не испытывала.
Мальчишка-дух явился к ней во сне еще раз. Пребольно щипнул за бок, отскочил и издалека выкрикнул – мол, читать она, видимо, не умеет.
Нет, второй раз один и тот же мальчишка случайно присниться не мог. Тем более, проснувшись, Накато обнаружила на боку синяк. Вот ведь мелкая пакость! Она тут же прониклась острой неприязнью к бестелесному наглецу. Несмотря даже на то, что синяк к утру сошел сам собой.
После обеда взяла флейту – свою, тростниковую – и заявила: пойдет погулять, поиграет вдали от людей и жилья.
На удивление, запрещать ей этого никто не стал. Куруша только предупредила, чтобы не подходила близко к дворцу правителя и к окружающей город стене.
А ей туда и не нужно.
Накато прошла вдоль ручья, нашла закрытое со всех сторон место подальше от любого жилья, беседок и расчищенных садовых дорожек. Уселась и принялась играть.
Боги всемогущие, как же непривычно звучала тростниковая дудочка после изготовленной городским мастером флейты! Девушка со вздохом опустила ее на колени. Разница в звучании старой и новой флейт вызывала смутное недовольство.
Впрочем – не играть ведь она сюда пришла.
Огляделась, прислушалась. Не слышно ни шагов, ни звуков дыхания. В окрестностях никого не было. Накато уселась поудобнее, потом улеглась и уставилась вверх, вглядываясь в небесную глубину. Остывающая земля холодила спину, но внимания на это она не обращала. В конце концов, ей были привычны и куда более скверные условия.
А небо синее-синее и высокое. Видно, что осень пришла – летнее небо не такое синее и яркое. Его будто скрывает пеленой жары.
- Кто бы подумал, что ты такая художественная, тонкая натура, - протянул сбоку ехидный голос. – Оттенки неба, различия в звучании флейт… тебя даже бусы и наряды меньше интересуют, чем все это!
Девушка приподнялась на локтях, с удивлением уставилась на Иму, сидящего сбоку. Выходит, она уже заснула? Сама не заметила, как.
- Ой, не надо на
