От дороги и направо - Станислав Борисович Малозёмов
В тамбур выглянула проводница. Увидела меня и поманила пальцем. Я закрыл за собой дверь и она сразу же стала охать и ахать. Мол, а что, если сейчас контроль пойдёт с проверкой билетов? Или старший по поезду вдруг? А то и железнодорожная милиция. Патруль по составу, засланный в поезд для сохранности спокойного равновесия. Тогда, мол, кранты и тебе, и мне!
Ну-ка, быстро в нишу! Мы уже и Владимир проехали, и Горький. Пока ты дрыхнул. Там могли сесть проверяющие. Ну да ладно. Авось, до последнего вагона не добредут. Напоят их наши проводники по пути. Сейчас едем по Башкирии. Так что, далеко от окна не уходи. Фантастические фильмы смотрел вообще? Так вот, скоро фантастику живьём увидишь. «Горящая планета» называется. Сильно только не пугайся. А утром, ближе к одиннадцати Казань будем проезжать. Стороной. По мосту через Волгу. Так мост этот не пропусти. Такого ты ещё точно не видел.
– Вас зовут-то как? – пробираясь мимо неё, спросил я.
– Что, не тяну уже, чтобы меня на «ты» звали? – улыбнулась проводница не очень радостно. – Наташа я. Тридцать два года живу. Фамилия у меня простая. Васильева. Живу в Алма-Ате. Будешь у нас – позвони. Я тебе потом телефон напишу на листочке.
Она была, блин, всего-то на четыре года старше меня. Но смотрелась на сорок пять. Скукожила, похоже, её и жизнь на железных колесах, да муж-негодяй, с которым она даже на бракоразводном процессе видеться не желала.
– Я в Алма-Ату сто раз на соревнования республиканские ездил. Сейчас вот в Кустанае начну тренироваться снова, так, может, и приеду. Пиши телефон. Приноси.
Наталья присела на закрытый деревом и толстой сеткой радиатор отопления.
– Прямо-таки позвонишь?
– Да запросто! – мне стало смешно. – Спрошу у мужа твоего, можно ли нам с тобой в кино сходить. Разрешит – нет?
– Мы три года с ним не живем. – она поднялась и отвернулась к окну. – Он другую полюбил. Которая в промтоварном работает. Каждый день дома. До 9 утра и после семи вечера. И выходные все дома. И праздники. А я восемь дней в рейсе, неделю всего дома. Он решил, что раз я в рейсах бываю больше, чем дома, то дом мой в вагоне. И что у меня тут каждый рейс новый хахаль. Я молодая. Как без мужика терпеть? А терплю же. Домой приеду, он от меня шарахается, как от шалавы прожженной. Так я на нервной почве и сникла. Смотрю же в зеркало. В зеркале баба возрастом под полтинник. Ну и ушел он три года уж как. А нормальный был мужичок. Не пил. За шесть лет не тронул ни разу и пальцем. А я раньше-то в городе устроиться хотела. Только образования нет. И опыта было – ноль. А потом беда была. Мама с отцом на озере отдыхали и перевернулись на лодке. Там водоворот был от родника. Нашли их через две недели. Жить мне не на что.
Делать не умею ничего. Пошла на стройку, на каменщицу учиться. Несли с напарником носилки с кирпичом. Ручка сломалась. Кирпичи мне на ноги ссыпались. Почти месяц перелом голеностопа лечила на стационаре. Вышла, хромала ещё полгода. Потом случайно у подружки с Николаем познакомилась. Он с другом, ухажером её, пришел. И я там была. Через два месяца поженились. Двадцать три мне было. Ему тридцать. Он зарабатывал прилично. Крановщиком работал. Там за риск добавка была неплохая. Ну, всё вроде пошло как надо. Детей только не народили, не получалось чего-то, а так – жили поначалу как все. И вот через год я устала сидеть дома, а мне девки мои присоветовали пойти в проводницы. Пошла на свою голову.
Она вытерла глаза белым платочком, заткнутым за пояс юбки.
– Ладно, иди к себе наверх. Сейчас чаю принесу. Потом договорим.
Я снова упаковал себя в нишу и стал вспоминать свою жизнь. Она в воспоминаниях была не такой мрачной, как у Натальи. Десять классов. Институт. Попутно спорт и ранняя женитьба по юношеской нетерпеливой любви со страстью. Дочь родилась. В институте мне пробили свободное посещение. Редактор областной газеты ректора уговорил. Стал я штатно работать корреспондентом, ездил по командировкам и попутно учиться успевал на факультете иностранных языков. А жизнь по привычке вёл дворовую, со старыми дружками из нашего буйного района «Красный пахарь». Хулиганство, постоянные драки, дружба с откинувшимися уголовниками. Палец в драке ножом отрубили. Весело жил. Насыщенно.
А женился на сокурснице. Замечательной, красивой и умной. Но только на свадьбе узнал, что она – дочь секретаря обкома партии, второго человека в области по номенклатурной высоте. Моя жизнь стала походить на раздвоенное змеиное жало. Одна часть жала была верным другом шпаны, родной с детства, а вторая пролезла в светское общество, в хорошо сыгранный аристократизм и добропорядочность. Тут я и поплыл как ветка по реке. Работа культурная – корреспондент. Иняз – элитный факультет. Спорт – уже первый взрослый разряд в двадцать три года. Стихи писал. Музыку. В детстве школу музыкальную окончил. Песни авторские писал под гитару. Но со старыми дружками не раздружился. Всё те же драки через день, разборки, дружба с блатными. Гремучая смесь. Адский коктейль. Домой приходил поздно, иногда вообще не приходил. Протестовал, значит, как мог, против светской жизни, верхом сидящей на высоких идеалах коммунистической морали.
Потом в армию призвали. Отслужил, дембельнулся. Выяснилось, что жена не шибко меня жала, не особенно скучала. Съездил я в район к другу семьи, настучал ему в рыло и стали мы с ней дальше жить. А тут папа жены решил её послать в аспирантуру. В Москву. А меня оставить одного не решился. И выбил мне место в Высшей Комсомольской Школе при ЦК ВЛКСМ, где ковали руководящие кадры. Мы с ней уехали в Москву. Встретились там пару раз и разбежались без шума и шороха.
То есть, полнокровной жизнью пожил я до двадцати восьми лет. Единственное, что меня коробило при этих воспоминаниях, так это то, что некоторые мои кореша из нижних слоёв общества знали, на ком я женат и то, что по пятницам нам домой шофер тестя привозил ящик с деликатесами. А я их ел. В то время, как обычный народ уже не помнил, как они выглядят и пахнут. Собственно, эта обычная для советского стауса семьи привилегия и стала быстро созревшим до раскаленной красноты яблоком раздора. Да ещё квартиру двухкомнатную
