Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков
От Надеждинского прииска по санной дороге скорым шагом шёл человек, временами бежал, торопился – это был один из выборных. Услышав об арестах на своём прииске, он спешил на Феодосиевский сообщить о неприятном известии. И первого, кого он разбудил и кому сообщил, это был Григорий Черепахин. Черепахин, услышав новость об аресте выборных, экстренно собрал находившихся на прииске членов стачкома. Кудряшов, Лебедев, Слюсаренко, Петухов, Бондарь и Волошин всполошились – что это вдруг Черепахин ни свет ни заря решил неожиданно их поднять и требует собраться.
Вот так весьма рано значительная часть членов центрального стачечного комитета и собрались, чтобы обсудить возникшую чрезвычайную ситуацию, осмыслить и разрешить дальнейшие действия в ходе забастовки.
– Товарищи, в последнее время, как вы знаете, вокруг управления промыслами средь начальства происходит оживление. Снуют туда-сюда Теппан, прокурор, судья Хитун, ротмистр и горный исправник Галкин. А сегодня ночью, да будет вам известно, на Надеждинском прошли аресты выборных, хотели арестовать членов стачкома, но никого не оказалось там, а кто и был на месте, тем удалось избежать задержания. Сами знаете, все стачкомовцы в основном здесь и на Успенском, коль мы запланировали собраться и пойти к Тульчинскому, – сообщил Черепахин.
– Аресты?.. – почти в один голос удивились собравшиеся.
– Да-да, именно аресты, причём ночью и вопреки здравому смыслу.
– Странно, какая надобность производить аресты ночью? Да и по какому праву? – возмутился Лебедев.
– Это уже серьёзно и, полагаю, делается для того, чтобы запугать бастующих, тем более солдат сюда завезли неспроста, – продолжал Черепахин.
– Отчего ж, вполне. Но ведь у нас всё мирно проходит, рабочие организованно ведут себя, не проявляют каких-либо нарушающих действий, вынуждающих власти идти на силовые меры, – рассудил Лебедев.
– В таком случае можно сейчас от властей ожидать чего угодно, могут и ещё что-либо выкинуть. Но что? – высказался Кудряшов.
– Сдаётся мне, акция с арестом выборных это только начало. Надо ожидать завтра-послезавтра аресты всех членов стачечного комитета! – высказал своё предположение Лебедев.
– Это верно ты, Михаил, подметил, вполне так и будет. Убрать руководящий орган и задушить забастовку с головы, – подхватил Черепахин.
Слюсаренко ударил кулаком по столу и в сердцах бросил:
– Вот тебе и гарантии выборных, вот и деловой подход властей к удовлетворению требований рабочих!
– Что ж, к этому надо быть готовыми, чем чёрт не шутит, – Черепахин задумался: как же быть далее?
– А чёрт, видать, и на самом деле не шутит. Так что надобно сообщить всем членам актива и быть начеку. Следовало бы и укрыться куда, а днём на виду у рабочих быть, чтоб сразу могли в случае чего проведать об арестах, если таковые произойдут, – предложил Кудряшов.
– Это факт, – согласились остальные.
– Не нравится мне в последние дни и вкравшиеся в ряды рабочих сомнения, нет-нет, да появляются нежелательные высказывания на собраниях, – заметил Слюсаренко.
– А чему ж тут удивляться, когда суют свой нос в дела меньшевики. Вы посмотрите, они уже и в рядах выборных появились. С чего это вдруг? Не проявляем мы с вами бдительности, вот отчего это происходит! – с возмущением в голосе пояснил Черепахин.
– Возьмите того же меньшевика Дернёва, – оживился Кудряшов.
– Э, сами захотели его включить в выборные, вроде как нужен, чтоб грамотно протоколы составлять, – подметил Бондарь.
– Вот он нам их грамотно и составляет, а заодно, возможно, копии всех протоколов к Теппану стаскивает, – вставил Слюсаренко.
– В этом есть истина, нечем возразить, промашка непростительная, – с сожалением отреагировал Черепахин и тут же вслух рассудил: – Обстановка накаляется, а Баташева среди нас нет. По общему решению стачкома находится в Бодайбо у железнодорожников. Подзаходникова тоже нет, выехал, как известно, в Воронцовский затон к речникам. К тому же зная, что имеются в рядах выборных нежелательные элементы и разлад среди рабочих, а тем более произведён ночной арест некоторых выборных, предлагаю создать временно Центральное бюро стачкома, чтобы координировать забастовку надёжными и проверенными людьми.
– Учитывая важность момента, поддерживаю. Нельзя допустить расслоения и разложения настроя среди рабочих на приисках и опираться следует исключительно на большевиков и проверенных рабочих, – горячо поддержал Лебедев.
– Нас здесь семеро, предлагаю включить в Центральное бюро и наших товарищей Зелионко, Белоусова и Быкова, – продолжал Черепахин.
– Правильно, это наши товарищи, и они сейчас вроде как находятся на Успенском, так что и собраться нам будет проще. Думаю: вообще-то нет их здесь пока с нами, но они и без личного присутствия не будут против наших решений, – высказал в поддержку названных лиц своё мнение Слюсаренко.
– Кого изберём председателем Центрального бюро? – спросил Черепахин и тут же выразил своё сомнение: – Хотя выборы-то надо было при кворуме проводить…
– Лучше чем твоей кандидатуры, Григорий, я, например, не вижу. Среди нас ты куда более маститый большевик, с рабочими хорошо ладишь, уверен, никто супротив не будет, – предложил Лебедев.
Слюсаренко и Кудряшов горячо поддержали предложение Лебедева.
Черепахин, чуть помедлив, ответил:
– Все члены стачкома среди рабочих пользуются авторитетом и уважением, и опыта в большевистской работе у каждого из вас хватает, уж тут вы не скромничайте. Ну а на счёт председательства Центральным бюро, раз доверяете, так тому и быть, согласен, мужики, да и некогда здесь препираться. Общее дело делаем.
– Это уж точно, факт, – согласились все.
– В общем, так, надо народ собирать и довести до людей, что у нас, да как дела выворачиваются, – предложил Черепахин. – И откладывать нельзя, сильно жареным запахло. Если уж власти до арестов дошли, значится, на требования рабочих им наплевать. Не пойдут они на уступки рабочим, а посему забастовку надо на твёрдых позициях всеми промыслами отстаивать. Да решим, чтоб кто-нибудь из членов бюро ближе к Надеждинскому был, кто знает, как бы на провокации народ не напоролся, сами знаете, настроение у рабочих на пределе. Это надо б держать на контроле, ведь горняки, что пружина, если сдвинутся с места – не остановишь.
Поезд подходил к Андреевскому прииску, и машинист увидел впереди на путях человека, сигналившего красным фонарём. Расценив такое предупреждение как о возможной опасности, машинист начал торможение состава, а когда поезд остановился, он настороженно стал всматриваться в темноту, ожидая, что человек с фонарём подойдёт и объяснит причину экстренного предупреждения.
Но вместо сигнальщика подошёл штабс-капитан Лепин и успокоил машиниста:
– Не беспокойтесь, ничего страшного впереди нет, здесь на прииске у нас предусмотрена остановка. Нам необходимо выполнить некоторые поручения от начальства, как исполним, сразу же проследуем дальше. Так что, голубчик, ждите моего особого распоряжения.
Машинист хотел было спросить: почему же его не предупредили ещё
