Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков
В нижних казармах прииска рабочие, узнавшие о причине появления жандармов, так же озадачились, отчего стали бросать в адрес непрошеных гостей слова возмущения.
– Так что же вы выборных-то хватаете?! Берите и баб с ребятишками! Ничего в вас святого нет! Чтоб вы сгинули, как сила нечистая! И вправду, хватайте баб-то да детей, что ж вы?! – неслась со всех сторон людская озлобленность.
К поезду исполнители арестов вернулись задолго до начала рассвета.
Состав тронулся, и Лепин с облегчением вздохнул:
– Вот и хорошо, завершили эти неприятные поручения. А то, что членов стачкома не удалось взять, так это дело предстоящего и недалёкого будущего. Я думаю, арест и этих выборных усмирит рабочих.
– Кто знает, кто знает… – без уверенности в голосе ответил судья Рейн. – Боюсь, как бы аресты не вылились в массовый протест и тогда людей не остановить.
– Разделяю ваше предположение. И, возможно, так и произойдёт, и тогда без кровопролития не обойдётся. Это произойдёт, непременно произойдёт, уж слишком озлоблены забастовщики, – ответил штабс-капитан. – Вы знаете, если бы рабочие попытались задержать поезд, я бы дал команду солдатам стрелять!
– В таком случае я очень рад, что этого не произошло, – вздохнув, ответил Рейн.
Лепин промолчал, находясь в весьма возбуждённом состоянии, ему захотелось успокоиться. Больше всего его желанием было, как можно подальше оказаться сейчас от приисков, поскольку боялся явно выраженного недовольства рабочих. Он видел их лица с нескрываемым отношением к нему, судье и исправнику. Он ощущал: ещё немного – и рабочие готовы были двинуться толпой в защиту арестованных, это реально пугало штабс-капитана.
Забегая наперёд, скажем читателю, его опасения в этот просыпавшийся апрельский день – четвёртое апреля, были ненапрасными. Только Лепин не знал, что после его отъезда с приисков возмущения рабочих действительно перерастут в массовые выступления, которые закончатся для них трагически, и в чём он, штабс-капитан Лепин, примет самое непосредственное в этом участие. А поэтому пока ещё ничего даже не предполагая, Лепин со своими солдатами приближался на поезде к Бодайбо. Рассвет над городом только лишь начал давать о себе знать.
Разнеслась молва об арестах выборных по приискам с неимоверной быстротой. Возмущения людей нарастали и слышались повсюду. Рабочие толпами обсуждали ночные визиты жандармов, их самоуверенные и наглые выходки.
Стихийно собирались горняки на приисках на собрания для выражения негодования, обсудить: как же так, при спокойном характере забастовки власти арестовали ни в чём не повинных людей – выборных, которых рабочие, наделив полномочиями, доверили им встать в защиту всеобщих прав?
Проснувшийся Андреевский загудел, словно пчелиный улей. Ещё поезд не скрыться за поворотом долины речки Бодайбинки, а рабочие уже в предрассветных сумерках большим числом народа собрались посреди прииска. Со всех сторон слышались протесты:
– Это что ж получается, где ж тут предел?!
– Вот ответ на наши требования! Начхать власти хотели на требования!
– А гарантии?! Гарантии тоже им не указ!
– Выборных арестовали! Это ж куда полезли!
– Ночью в казармы с солдатами вваливались!
– Аресты! Долой аресты! Свободу выборным!
– Свободу! Свободу выборным!
Эмоции негодований людской толпы нарастали, словно снежный ком.
На возвышение поднялся один из рабочих и выкрикнул:
– Мужики! Я так своим умом раскидываю, раз мы скопом избрали выборных, то и скопом надо их нам и вызволять из-под аресту!
– Правильно говоришь!
– Дело предлагаешь, Митрич!
– Вызволять! Всем прииском надо итить к Тульчинскому! Токо он, можа, и поможет чем! – выкрикнул другой рабочий.
– Чего там больше говорить, айда все на Успенский, до инженера окружного, он должен нас понять! И до властей поможет достучаться! – поддержала толпа.
Словно живая волна, толпа сдвинулась с места и направилась в сторону резиденции окружного инженера, дорога к которой лежала через Надеждинский прииск и иные прииски, располагавшиеся в долине Бодайбинки. Проходя через прииск Васильевский, рабочие увидели, что здесь тоже собрались горняки большим составом и с возмущением обсуждали события минувшей ночи. Узнав о намерении своих соседей, васильевские рабочие примкнули к андреевским рабочим и ещё большей толпой двинулись дальше. Людские возмущения неслись со всех сторон, слышались нескончаемые возгласы негодований.
– Пройдём через Александровский и Пророко-Ильинский, народ, может, и не знает, что случилось-то!
– Зайдём, а то как же, непременно зайдём! Пусть все знают, как наши требования выполняются!
– Это ж надо, выборных арестовать!
– Вот и разжалобили сытость господскую, тьфу ты, ну что ж за люди!
– Какие там люди?! Нехристи оне, изуверы!
Урядник Мальков, завидев, как огромная толпа движется в сторону Надеждинского, срочно связался по телефону с Трещенковым.
– Господин ротмистр, извините за столь ранний звонок, но дело неотложное, – начал Мальков.
– Ну чего там ещё? – спросонья спросил Трещенков.
– Большая и очень возбуждённая толпа рабочих направилась в сторону Надеждинского. Люди возмущены арестом выборных. Идут, знать, с челобитной к Тульчинскому, а может, и к самому господину прокурору.
– Ага, вона как. Спасибо, дорогой, за сообщение, – ответил Трещенков и положил трубку. «Ну, наконец-то двинулось это отродье толпой, вот и тот случай, чтоб стрельбой всех угомонить! Ух, как же вы мне крепко в печёнке застряли!» – мелькнуло в голове ротмистра.
Давно хотелось Трещенкову спровоцировать горняков на какое-либо массовое движение и его отнести к надуманному бунту, а тут и применить оружие. Чего только не предпринимал сам и наставлял на это Лепина, а ещё и штабс-капитана Санжаренко, что находился больше при расположении солдат. Врывались в казармы, хамили рабочим, сквернословили, но рабочие, хотя и возмущались выходкам офицеров, однако не реагировали на провокации, строго соблюдая наказ стачкомовцев.
«Раз большими толпами рабочие поднялись, то можно чего угодно от них ожидать. Да, крепко аресты выборных их всполошили. Надо бы на всякий случай подкрепление вызвать, кто знает, как дело развернётся. Срочно позвоню Лепину, чтоб немедленно выезжал обратно с солдатами на Надеждинский. Согласовать только следует об экстренном выделении поезда с начальником станции…»
Дозвонился Трещенков до Лепина сразу же, как только были решены вопросы с поездом.
– Не удивляйтесь моему преждевременному звонку. Как у вас там обстоят дела? – спросил Трещенков Лепина.
– Десять человек арестованных сданы под тюремную стражу, остальных арестовать не удалось, скрылись окаянные, я только что хотел вам об этом доложить.
– Господин штабс-капитан, среди рабочих начались волнения, нужно на всякий случай подкрепление. В связи с этим приказываю вам лично немедленно выехать обратно на Надеждинский с солдатами.
– А каким образом мы будем добираться?
– Начальнику станции уже даны особые распоряжения об отправке из города специального поезда, так что поторопитесь, поезд должно быть уже подготовлен.
Не успел ротмистр положить телефонную трубку на аппарат, как
