Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков
– Господин ротмистр, извините за ранний звонок…
– Давай докладывай, чего там извиняться, – перебил Трещенков.
– Рабочие прииска Феодосиевского, узнавши об арестах выборных на Надеждинском, взбунтовались. Огромной толпой собрались у конторы прииска, проводят выступления, ругают и проклинают власти. Вроде как имеют намерения идти на Надеждинский.
«Ну, дела… Со всех сторон поднимаются, словно тучи пред грозой, закрутились. Непременно-с надо поставить об этом в известность Преображенского», – решил Трещенков и вновь поднял телефонную трубку. Дозвонился, после взаимных приветствий Трещенков сообщил:
– Господин прокурор, мне только что стало известно: рабочие прииска Феодосиевского собрались на митинг, негодуют и имеют намерения идти на Надеждинский, скорее всего, с жалобой к вам на аресты выборных и неисполнение их требований. Расцениваю, намерения у них могут быть опасны.
– Это, господин ротмистр, меня весьма настораживает, следовало бы безотлагательно кому-то побывать там.
– Но я вам не всё сказал. Большая толпа уже движется с другой стороны – из Андреевского и Васильевского. Возмущены и озлоблены, если они встретятся с феодосиевскими рабочими, то может привести к весьма масштабному публичному выступлению бастующих.
– В таком разе необходимо немедленно выехать на Феодисиевский и урезонить волнения горняков, не допустить их движение и слияния с толпой андреевских. Ни в коем случае!
– Хорошо, постараюсь принять исчерпывающие меры. Кроме того, я распорядился, чтобы из города прибыли дополнительные силы, и они уже выехали во главе со штабс-капитаном Лепиным.
– Одобряю вашу оперативность и предусмотрительность. В таком случае солдаты здесь не будут лишними, – ответил Преображенский и добавил: – Да, вот ещё, уж будьте любезны, поставьте в известность об этом Тульчинского и уговорите его выехать вместе с вами на Феодосиевский, думаю, там он весьма будет полезен.
– Непременно-с постараюсь уговорить, – ответил Трещенков и стал незамедлительно готовиться к отъезду.
Тульчинского не особо удивило сообщение о взбушевавшемся настроении рабочих, этого следовало ожидать. Его больше насторожило их внезапное массовое выступление. «Вот уж теперь точно ничем их не остановить, эта масса возбуждённых людей способна смести на своём пути всё! Только бы не дошло до крайних мер, только бы не дошло…» – размышлял окружной инженер, влезая в запряжённую кошёвку.
С Трещенковым на Феодосиевский прибыла и часть команды солдат во главе со штабс-капитаном Санжаренко.
– А вот это лишнее, Николай Викторович, – недовольно заметил Тульчинский.
– В такие времена сила никогда лишней не бывает, уважаемый Константин Николаевич.
Тульчинский махнул рукой и бросил:
– Поступайте, как знаете.
Толпа рабочих, завидев приезжих, восторженно приветствовала окружного инженера, но и одновременно выразила своё недовольно в отношении прибывших солдат во главе с ротмистром.
Тульчинский попросил тишины у толпы и обратился к рабочим:
– Товарищи! Понимаю ваше настроение, вы недовольны арестом выборных, не менее обеспокоен и я. Меня тоже возмутил произошедший арест и поэтому прибыл к вам. Поверьте, я приложу все силы и переговорю с властями об освобождении выборных, и этот инцидент будет исчерпан.
– Вот так-то лучше будет! Свободу выборным! – выкрикнули из толпы.
– Тихо, товарищи! Хочу вам сообщить приятную новость. Вчера мною получена телеграмма от представителя товарищества промыслами. В телеграмме имеются заверения о дополнительных удовлетворениях ваших требований! Что же касается арестованных, то сейчас же незамедлительно вернусь на Надеждинский и буду ходатайствовать перед господином прокурором об их освобождении. Поверьте, я добьюсь этого!
– Вот это уже разговор! Вот это дело! – послышались возгласы одобрения.
– Но для этого, товарищи, необходимо вам прекратить этот митинг, разойтись и всем как одному выйти на свои рабочие места! Я просил вас и прошу об этом вновь! При возобновлении работы шахт мне проще будет договориться с властями об освобождении выборных и удовлетворении остальных требований!
– Вот на счёт ходатайства перед прокурором за это вам, Константин Николаевич, от всех нас благодарствуем! А на счёт выходить или не выходить на работы, это уж ну никак принять не можем! – ответил за всех Лебедев.
– Только так!
– Иначе нельзя!
– Отклоняется такое предложение!
Послышались разноголосые выкрики рабочих.
– А что ж тут солдаты делают?! Уж не с помощью ли оружия работать хотят заставить нас?! – крикнул кто-то из толпы.
– Тихо, товарищи! Это недоразумение! – смутившись, отреагировал Тульчинский.
– Ничего себе разумение! С винтовками наперевес!
Тульчинский шагнул к Трещенкову и что-то шепнул ему на ухо.
Трещенков с недовольным видом подозвал к себе Санжаренко и распорядился:
– Удалите солдат и возвращайтесь с ними на место.
– Слушаюсь! – козырнул штабс-капитан и повернулся к солдатам:
– В шеренгу по двое, становись! Налево! Шагом марш!
Солдаты строем двинулись к лошадям, запряжённым санями, на которых прибыли с Надеждинского. Когда трое саней отъехало, по толпе прошёл ропот удовлетворения.
– То-то тоже! А то что-то непонятно уж больно, что и происходит! – восторженно подметили несколько горняков.
Рабочие заверили Тульчинского: до завтрашнего утра они не пойдут к господину прокурору на Надеждинский о прошении освободить выборных и будут ждать решение прокурора по обещанному окружным инженером ходатайству. Толпа начала расходиться по баракам, а Тульчинский с Трещенковым с облегчением покинули Феодосиевский прииск.
«Хоть этих угомонил. Только надолго ли? Главное, в общий бунт теперь не встрянут. Вот во что выльется толпа, которая с нижних приисков движется?.. Как-то тревожно предчувствуется…» – но тут размышления Тульчинского прервал донёсшийся шум поезда.
– Господин ротмистр, вы не в курсе, отчего так рано прибыл на Надеждинский поезд? – недоумённо спросил Тульчинский Трещенкова.
– Могу-с вам доложить, Константин Николаевич, это специальный и по моему требованию прибыл дополнительный взвод солдат, край как, возможно, понадобится, – казалось, такое пояснение Трещенкову доставило нескрываемое удовольствие.
Тульчинский ничего не ответил, а лишь взглянул удивлённо на ротмистра.
Не успели Трещенков и Тульчинский прибыть в Надеждинский, как новые и тревожные сообщения посыпались по телефону в контору управления промыслами.
Зазвенел телефон. Трубку поднял Теппан.
– Вас, Николай Викторович, урядник Каблуков, – сказал Теппан и передал трубку вошедшему Трещенкову.
– Трещенков у аппарата, – ротмистр, слушая доклад урядника, занервничал и изменился в лице. Не дослушав сообщение, бросил трубку и воскликнул: – Твари бунтарские!
Все насторожились – ждали пояснений ротмистра.
– Господа, могу всех огорчить, только что сообщили: это простонародье подняло бунт на Александровском прииске, к ним примкнул Пророко-Ильинский прииск, бузит толпа и на Липаевском стане!
– Я смотрю, господа, дело приобретает весьма дурной оборот, от такого сборища можно ожидать чего угодно, – недовольно отреагировал Преображенский.
– Причиной волнений стали аресты выборных и сейчас вряд ли что-либо можно изменить. Только освобождение выборных может хоть как-то притушить их настроение, – заметил Тульчинский.
– Их нужно не притушить, а задушить! Расстрелять новых зачинщиков! – вскипел Трещенков.
– Не нравится мне, господа, такое недовольное скопище. Вот это мне определённо не нравится
