Альманах «Подвиг» - Ночные окна. Похищение из сарая
— Мы же должны сообща действовать, — заметил Левонидзе. — Хотя бы намекни, что ли? А ну как этот человек убьет нынешней ночью еще кого-то?
— Не думаю. Он сейчас очень занят другим, насколько я понимаю. Более мирным делом.
— Он или она? — пытливо спросил Волков-Сухоруков.
— Оно, — отшутился я и потрогал голову: кажется, я все же получил сотрясение мозга. Кто же меня так удачно приложил сзади? Я теперь не сомневался, что подвергся нападению. Неизвестного злоумышленника. Хотя почему «неизвестного»? У меня были реальные предположения и на этот счет.
— Болит? — посочувствовал Георгий. — Сходить еще за льдом?
— Не надо. Я, наверное, вчера еще и перебрал с вином.
— Понятное дело… Цыгане! — сказал Волков-Сухоруков. — Мы там все крепко приложились к донскому. У самого голова побаливает. У вас тут, в кабинете, есть выпивка?
— Посмотрите в шкафчике.
Следователь достал водку и анисовый ликер. Левонидзе приготовил рюмки. А я, потянувшись с кушетки, поставил на проигрыватель пластинку с музыкой Моцарта. Волшебные флейты как-то сразу освежили мою голову, а коктейль придал дополнительные силы. Некоторое время мы сидели в полном молчании. Настенный циферблат показывал три часа ночи.
— А почему вы не спите? — спросил я.
— Бодрствуем потому, что опасаемся, как бы не произошло очередное убийство в клинике, — ответил Георгий. — Вот тебя же чуть не пристукнули! Мы уже два раза обходили все нежилые помещения.
— Надо бы и в жилые заглянуть, — заметил Волков-Сухоруков, прикладываясь к третьей рюмке. — А чего это вы во сне кричали? Бормотали что-то… про «ауди»?.. Что-то все время отрицали?..
Я несколько смутился, вспоминая свой сон. Меня выручил Левонидзе, которому тоже пришлась по душе водка с анисовым ликером.
— А ты сам получи по тыкве, еще не такой бред запоешь! — сказал он. — Меня другое интересует. Кто мог вывести из строя внутреннюю систему видеослежения?
— На этот вопрос я, пожалуй, смогу вам ответить, — произнес я. — Это тот, кто пытался «залезть» в мой компьютер, чтобы получить доступ к базе данных пациентов. Вернее, его интересовал всего один из них. Но думаю, что он не сумел вскрыть сервер и вывел компьютер из строя. А система видеослежения мешала ему обрести свободу действий.
— Кто же это? — вновь спросили они одновременно.
— Сатоси, — коротко сказал я. — Его интересует физик-ядерщик Точнее, его технические разработки. А если еще точнее, то вся далеко не простая личность Тарасевича, его образ мыслей, характер, отклонения от нормы, детские годы и все прочее, что мы называем «психологическим портретом пациента». Почему? Потому что ему нужно непременно изучить его, нащупать слабые стороны души, болевые точки, прежде чем начать действовать. И тут разумнее и удобнее всего воспользоваться услугами психиатра. То есть уже проведенной мною работой.
— Но… зачем все это нужно японцу? — спросил Георгий.
— Тебе же объяснили! — буркнул Волков-Сухоруков. — Сатоси охотится за секретными лабораторными изысканиями Тарасевича. И, видимо, хочет вербануть нашего физика.
— Я сам засек его на том, что он фотографировал страницы из черновой тетради Евгения Львовича, — добавил я. — Маленькая такая зажигалочка.
— Вот он-то тебя, значит, и долбанул по чердаку, — сказал Георгий.
— Вряд ли. Я смотрел через зеркало-окно. Он не мог меня видеть.
— Но мог чувствовать. Ты еще не знаешь этих япошек! Они же все — ниндзя. Шпионы и самураи.
— В любом случае, дело очень серьезное, — подвел итог Волков-Сухоруков. — Утром я непременно свяжусь с коллегами из ФСБ. Передам им всю информацию. Пусть Сатоси займется соответствующее Управление. Экономический и военный шпионаж — их работа. А моя — выловить Бафомета. Найти убийцу.
— Вместе отыщем, — поддержал его Левонидзе. — Это дело и моей чести. А то я и сам хожу под колпаком. Кстати, не пора ли нам вновь совершить ночной обход?
— А вы лежите, лежите, — обратился ко мне Волков-Сухоруков. — Без вас управимся.
Я все еще чувствовал себя скверно, но не настолько, чтобы отпустить сыщиков одних. Кроме того, у меня мелькнула мысль, что новое убийство в клинике действительно может произойти именно этой ночью, но… без помощи того убийцы, которого мы ищем. Я даже знал, кто должен стать очередной жертвой. Только бы не опоздать.
— Пошли, — сказал я, вставая с кушетки. — Мне невредно прогуляться.
Мы вышли в коридор, и я сразу повел следователей на второй этаж.
— Надо бы сначала осмотреть нежилые помещения, — выразил свое мнение Георгий. Волков-Сухоруков поддержал его.
— После! — буркнул я.
С лестницы навстречу нам спускался задумчиво-отрешенный Бижуцкий. Малиновая пижама сидела на нем, как концертный фрак.
— Этот никогда не спит, — шепнул Левонидзе. — Особенно в полнолуние.
— Куда путь держим? — громко рявкнул Волков-Сухоруков.
Борис Брунович вздрогнул, очнулся и едва не скатился с лестницы.
— Чего вы орете? — зашипел я на рыжеусого сыщика.
— Виноват, — отозвался он. — Но разве не странно, что тут ночью шляются туда-сюда всякие подозрительные личности? Да еще постоянно в пижамах!
— А в чем я, по-вашему, должен ходить? — возмущенно отреагировал Бижуцкий. — Это мой рабочий костюм, если хотите. Пижама, знаете ли, спасла мне жизнь, когда я перелез через подоконник и очутился в доме моего соседа Гуревича. Поэтому-то на меня и не обратили никакого внимания, приняли за своего. Там каждый был кто в чем, даже абсолютно голые, но только не в цивильном платье! А когда я скромно встал в уголке, то…
— Потом, потом! — перебил его Левонидзе. — Не видите разве, что мы заняты?
Я торопливо шел впереди, а остановился лишь перед номером Ларисы Сергеевны Харченко. Постучал, потом толкнул дверь. В комнате горел верхний свет. Мы всей гурьбой вошли в помещение. И замерли.
Актриса сидела в кресле, словно отдыхала. Губы ее были строго поджаты, а недовольный немигающий взгляд устремлен на нас. Она будто бы желала потребовать немедленного ответа за столь позднее вторжение в ее апартаменты. Но ничего не спрашивала. Двух мнений по поводу ее теперешнего состояния возникнуть не могло: она была явно мертва.
— Врата ада снова отворены!.. — глухо проговорил за нашими спинами Бижуцкий.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, ведущая к выздоровлению
Я хоть и не судмедэксперт, но сделал предположение, что смерть актрисы наступила около часа назад: температура тела еще не успела упасть. Тем временем Левонидзе и Волков-Сухоруков начали осмотр комнаты. Бижуцкий стоял возле двери в позе Бонапарта, сложив на груди руки. Лариса Сергеевна была облачена в нарядное платье, аккуратно причесана. На коленях у нее лежала открытая книга. Я взглянул на обложку. «Анна Каренина» Льва Николаевича. Она словно бы читала на ночь этот роман и… зачиталась. Так и осталась сидеть с широко раскрытыми удивленными глазами. Возможно, остановилось сердце. Возраст все-таки. С любовными играми нужно бы поаккуратнее… По крайней мере, никаких следов насильственной смерти я не обнаружил.