Ирина Шевченко - Алмазное сердце
Метаморф вдруг остановился и поставил меня на землю, придерживая одной рукой. Второй потянулся к невысокому иссохшему кусту и отломил веточку.
— Дай мне огонь.
Он смотрел на ветку, и мне показалось, что просьба обращена именно к ней. Наверное, это совсем не странно, учитывая все обстоятельства…
— Сана, дай мне огонь. — Шаман поднял на меня глаза, и в их черноте вспыхнули отблески пламени.
Я замешкалась — от волнения простенькое заклинание давалось с трудом — но всё же справилась и протянула ему на ладони колышущийся огонёк. Рик поддел его веточкой.
— Отойди подальше, — велел он мне.
Присел, коснулся ладонью земли, и редкая трава зашевелилась под порывом внезапно налетевшего ветра.
— Простите мне, духи леса, за то зло, что я собираюсь причинить вашим детям. — Пятясь, припадая на больную ногу, я слышала громкий шёпот унери. — Простите древние дубы и юные осинки, простите птицы, простите твари мелкие, летающие и ползающие…
Я надеялась, что он не будет перечислять всех возможных обитателей чащи, потому что свирепые волкодавы были совсем близко.
Но унери не стал испытывать на крепость мои нервы: взмахнул горящей палочкой, и пламя, словно живое, перепрыгнуло на ближайший куст, а затем поскакало по веткам. Рик распрямился, шёпот стал тише и быстрее, и я уже не разбирала слов. Внезапно он умолк и резко вскинул руки, вверх и в стороны, и мощный поток ветра подхватил расползшееся по траве пламя, раздул в человеческий рост и с невероятной скоростью покатил огненную волну навстречу показавшимся из‑за кустов собакам. Грозный лай сменился трусливым визгом.
— Это ненадолго их задержит, так что не останавливаемся. — Волк поднял меня на руки и помчался через редкий осинник.
Иногда он оглядывался, не сбавляя шага, и взгляд у него был тревожным. Может, высматривал собак. А может, переживал за лес, который губил, спасая нас, разгулявшийся огонь. В очередной раз обернувшись, метаморф без предупреждения бросил меня на землю и молнией рванул назад. Воздух зарябил вокруг застывшего в прыжке тела, полетели в стороны ошмётки одежды, и большой, серебристо–серый волк легко спружинил, приземлившись на лапы, и бросился навстречу преодолевшему стену огня псу. Несколько мгновений они глядели друг на друга. Волкодав не выдержал первым и с гортанным рыком бросился на волка. Я тихо вскрикнула, но Рик ожидал атаки: отскочил в последний момент в сторону и уже сам бросился на противника, налетел сверху, повалил и подмял пса под себя. Клацнул зубами у самого горла, но ухватился лишь за шкуру и со злостью выдрал клочок, а пёс уже извернулся и вцепился зубами оборотню в бок. Волк тоненько взвыл, наотмашь ударил тяжёлой лапой по собачьему носу, и цапнул обидчика за хвост. Дальше стало трудно разбирать, что творилось между сошедшимися в схватке: с глухим рычанием они катались по земле, подняв облако пыли, иногда из этого живого комка слышался то болезненный взвизг, то радостный рык, и летели в стороны ошмётки шерсти. А я жмурилась от страха, пятясь назад до тех пор, пока не упёрлась спиной в толстый ствол дерева, и молила Создателя, чтобы он помог Рику и дал нам уйти, пока не появились ещё собаки.
От громкого, полного боли визга, перевернулось всё внутри, а от раздавшегося следом победного рычания по коже пошли мурашки. Кто, Создатель всемилостивый? Пусть будет…
Рик шатаясь поднялся на лапы и медленно заковылял ко мне, морда волка была в крови и всклокоченный светлый с тёмным подшёрстком мех отливал розовым в сполохах зари с одной стороны и зарева пожара — с другой.
— Идём, — прохрипел он, поравнявшись со мной.
Не надеясь теперь на его поддержку, я подобрала толстую сучковатую палку и, опираясь на неё, похромала вслед за оборотнем. Оглянулась на пса и, к своему удивлению, увидела, что тот жив. Дождался, пока волк отойдёт, встал и, тихо скуля, потащился туда, где слышался лай его сородичей и голоса людей, обходивших вызванный шаманом пал. Не знаю, отчего Рик не убил его, наверное, это что‑то сродни его извинениям перед лесом — унери тяжело было причинять вред всему живому. Но сейчас меня больше беспокоил близкий шум погони.
Метаморф остановился, поднял вверх морду, прислушиваясь, а потом неожиданно пошёл в обратном направлении.
— Туда.
Туда? Туда, откуда доносится странный пугающий звон, от которого хотелось бежать подальше?
— Рик, там…
— Стр–рашно? — прорычал он.
Я кивнула.
— Всем стр–рашно. Им тоже. Туда.
Может, он и прав. Я это чувствую. Он чувствует. Не знаю, как люди, но собаки — наверняка. А животные склонны больше слушаться инстинктов, может, испугаются гнаться за нами до источника неведомой опасности… И, кажется мне, будут правы.
Но выбор был невелик: остаться тут и ждать охотников или рискнуть.
С охотниками встречаться не хотелось.
Звуки приближавшегося гона действовал лучше любого лекарства. Сначала я почти прыгала на одной ноге, опираясь на посох, потом уже бодро шла, а через несколько минут почти бежала, игнорируя обжигающую боль и периодический хруст в колене. Пусть его — ногу потом, если что, и деревянную приделать можно! Осталось бы, к чему приделывать…
А вот что было по–настоящему трудно, так это не замечать усилившегося тревожного звона. Это не было звуком в обычном понимании. Скорее, так слышатся чары, но и на привычную магию это не было похоже. Страх. Боль. Отчаяние. Все эти чувства просыпались в душе по мере нашего продвижения вглубь леса. Опустошённость. Безысходность…
Но Рик шёл впереди, и мне ничего не оставалось, как следовать за ним.
Когда показалось, что идущие попятам собаки уже дышат нам в спину, волк неожиданно остановился, принюхался к чему‑то и, забыв обо мне, бросился в узкий просвет между деревьев.
— Рик! — закричала я испуганно, но ответом мне стал лай догоняющей своры.
Не думая более ни о болевшем колене, ни о пугающем звоне, кинулась за ним. Успела заметить мелькнувшую в кустах серую спину.
— Рик!
Чувство неизбежной беды нарастало, хотелось развернуться и бежать подальше от этого места, но я упорно продиралась сквозь заросли, выискивая глазами бросившего меня оборотня. Вниз, конечно же, опять не смотрела и лишь тихо охнула, когда земля вдруг ушла из‑под ног и я провалилась куда‑то, упала на спину и, как в детстве со снежной горки, съехала по скользкой траве на дно глубокой балки. Поднялась со стоном, мазнув по лбу грязной ладонью, убрала упавшие на лицо волосы и сразу увидела волка. Он лежал в нескольких шагах от меня, рядом с пробегавшим через балку ручейком, и тихо скулил, уткнувшись мордой во влажную землю. Сердце защемило: так ребёнок плачет, впервые почувствовав боль, — жалуется и недоумевает, чем заслужил такое…
