Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков
Каждый раз Теппан готовил сей гостиный дом, когда ожидал к началу навигации прибытия Белозёрова. Всё здесь в надлежащем виде содержалось и до отъезда Белозёрова в постоянном убранстве, с изысканной мебелью и безупречным питанием до тех пор, пока Белозёров не покидал Ленские промыслы с приходом сибирских морозов. Не менее важным делом посчитал Теппан к приезду комиссии распорядиться приготовить отменную баню. Повышенное внимание к гостям – это уже половина дела и чрезмерное внимание к таким чрезвычайным персонам делу не повредит, так считал Теппан и посему бане придавал особое значение.
Баня при гостином доме выглядела куда привлекательней и солидней, нежели имевшаяся для служащих прииска, а уж про общую баню для рабочих и говорить не следует.
В помещении бани всё предусмотрено со знанием дела, и интерьер выполнен со вкусом. Уютный предбанник со столом и лавками, раздевалкой, мойкой и парилкой. Стены и потолки парилки обшиты строганой осиной, остальные помещения из сосны. В мойке стояла большая лохань, наполненная холодной водой. С большим удовольствием ею пользовались посетители, распарившиеся в парилке под воздействием силы пара и душистого веника. Много раз окунался с головой Белозёров в эту лохань, посещая баню. Баня была постоянным и обязательным атрибутом его времяпровождений. Бывало, здесь гостями исполнялись и безнравственные прихоти.
Уж сильно надеялся Теппан, что прибывшие никак не откажутся с дальней дороги окунуться в помывку, снять с себя усталость, да и дела решать баня будет подспорьем, есть что с гостями обсуждать. А обсуждать было что, и Теппан рассчитывал: баня для решения проблем с забастовкой, это тот случай и как раз то место, где гости расслабятся и со снисхождением отнесутся к администрации промыслов, более сблизятся в непринуждённой обстановке и утвердятся против рабочих, парализовавших работу приисков.
Так и произошло. Никто из гостей не отказался от предложения. Даже Тульчинский не поехал с дороги в свою резиденцию на Успенский прииск, остался воспользоваться банькой. Все единодушно выразили желание попариться, смыть усталость, приобрести бодрость и силы перед предстоящей большой и, как все понимали, весьма нервозной заботой.
– О, смотрю дельная постройка! Ух, люблю русские бани! Люблю париться особливо, когда тело просит! – в предвкушении окунуться в банную атмосферу воскликнул Трещенков.
Он стал спешно скидывать в предбаннике с себя одежду, хотелось первому войти в парилку и испытать жар.
– Кто ж бани не любит. Бани не только гигиеной славятся, главное, здоровьице укрепляют, – подтвердил Тульчинский.
– Как в народе говорят: в здоровом теле – здоровый дух, а стало быть, дух-то этот, несомненно, приводит к гармонии ум и тело, – согласился Преображенский.
В мойке тепло, в парилке же камни были нагреты так, что жар шёл от них, словно от раскалённых углей в кузне.
– Вот это я понимаю-с, вот это жар! – воскликнул Трещенков, войдя с веником в парилку. – Сейчас мы накинем полковшика, прогреем свои поверхности, – Трещенков плеснул воду на каменку из ковша, и сухой пар с шипением выкатился горячим клубом, охватив всю парилку. – Ух ты! У-ух! Чудеса-а!
В парилку вошёл Теппан, взглянув на рыжеватого упитанного с виду ротмистра, обратился к нему:
– Ну как, Николай Викторович, освоились?
– Прекрасно! Просто замечательно! Я бы даже с молодухой какой мог здесь попариться. Кстати, бабы-то здесь есть у вас покладистые?
– Какие вам бабы, господин ротмистр, вы для начала забастовщиков, голубчик, угомоните.
– Угомоним, непременно-с угомоним ваших работяг. Они наверняка что бабы, один раз хорошо осадить и сразу в коленьях согнутся.
– Не скажите, народ здесь упёртый, не так всё просто, как вам кажется.
– Я вам так скажу, господин замглавноуправляющего, ваши рабочие мне-с до фени, не таких бунтовщиков обламывал. Пристрелим нескольких – вот и угомонятся. Не надо с ними вольничать.
– Если бы так.
– А так и будет, господин Теппан. Вы бы лучше мне по спине веничком прошлись, уж очень что-то там просится.
– Да ради бога, с удовольствием, чего же не уважить.
Теппан двумя вениками начал хлестать гостя по его широкой спине.
– У-ух! Хорошо! Хорошо! У-у-у! Аж до костей достаёт! – кряхтел от удовольствия Трещенков под ударами веника, а через несколько минут воскликнул: – Ну, всё, пожалуй! Хватит, любезный, хватит! Благодарствую. Ой, хорошо!
– Давайте-ка, Николай Викторович, в лохань, уж оттуда точно молодцем выскочите! – предложил Теппан Трещенкову, когда тот, раскрасневшись и пыхтя, стал слазить с полога.
Теппану понравился настрой Трещенкова. «Этому вроде как всё нипочём, такой может не только оружием пригрозить, но и ничего не стоит ему и пальнуть по рабочим. Если он и есть таков, то это что надо. Только бы не на языке, а на деле показал себя. Надо б как-то продумать и подогреть его преподношениями. Такой человек явно не откажется от денег. С таким, как у него, характером да с нашим вознаграждением и горы свернёт, пожалуй…»
В парилке побывали и не раз Тульчинский с Преображенским. Теппан сам мало парился, а больше принимал участие в помощи парившимся гостям. Веником обхаживал их спины, расхваливая полезность бани, вместе с ними кряхтел вроде как настраивал к наслаждению и удовольствию. Теппан меж делом старался проведать у гостей их настрой к забастовке рабочих, особенно хотел понять взгляды господина Преображенского. Какие имеет прокурор свои видения, недвусмысленно намекал, что ситуация вышла из-под контроля из-за упорства отдельных рабочих и особенно заправил из числа политических ссыльных.
Накрытому столу, пожалуй, позавидовал бы не только губернатор, но и царский двор. Буженина, со вкусом приготовленные жаренья из говядины, мясные и рыбные копчёности, вяленая рыба и варёные колбаски, малосольные куски тайменя и стерляди, салаты из овощей, зажаренный картофель и даже чёрная икра. Водка, налитая в хрустальный графин, выглядела, словно родниковая вода.
– О! Да от такого стола я никогда не откажусь! Это ж отменнейшая закуска! – восхитился Трещенков.
– Нельзя с вами не согласиться, есть в этом что-то завораживающее, – согласился Преображенский. – Ради такой закуски, к тому же после бани, пожалуй, можно и чуть-чуть водочки принять.
– И примем, непременно-с примем, – потёр руки Трещенков, закутался в простыню и присел к столу.
– Что ж, господа, наверное, и я не буду возражать, но самую малость, – согласился Тульчинский, взял в руки стоявший против него стакан с брусничным морсом, отпил с удовольствием треть стакана и поставил на место.
Теппан разлил по рюмкам водку и произнёс:
– Господа! Я доволен, что вам понравилась наша банька, всегда рады принимать гостей. Со здоровьицем всех и с лёгким паром!
– С
