Тяжкое золото - Александр Михайлович Минченков
– Не возражаю, – согласился Тульчинский. – Итак, господа, завтра утром, как и договорились, более расширенным составом и проведём совещание.
– И всё-таки я бы не затягивал и применил к рабочим силу, – заметил Теппан.
– Поддерживаю, непременно-с я за такую позицию, – оживился Трещенков.
– Извольте, господа, давайте не спорить и возвращаться к тому, что обсудили. Завтра всё и решим, дела покажут, как будут развиваться события, от поведения рабочих и будем исходить к разрешению проблем, – высказался Преображенский, дав всем понять о прекращении обсуждения темы. – Не знаю как вы, но я, господа, желаю отойти к отдыху.
– Пожалуй, вы правы, мы уж весьма засиделись, – поддержал Тульчинский.
– Спасибо вам, господин Теппан, за ваше гостеприимство и за баньку. Премного-с благодарен, я чувствую себя, словно на небесах, – высказался Трещенков и, встав из-за стола, направился одеваться.
Преображенский и Тульчинский тоже выразили слова благодарности и последовали за ротмистром в предбанник.
Теппан остался довольным беседой гостей. Его воодушевляло, что прокурор и ротмистр, по сути, едины в своих взглядах. А то, что Тульчинский затеял мирные переговоры, это не смущало Теппана. «Ну, позволим мы рабочим малые послабления в их требованиях, однако и сейчас уже ясно – они их не устроят, раз крепко закусили удела. Уж больно сиюминутных удовлетворений своих прихотей захотелось этим гнидам. Главное, есть теперь опора на губернских представителей закона и войска, которые помогут положить конец забастовки. Показать рабочим их место, наказать зачинщиков, пошедших супротив моей воли и против властей промыслов…» – такие успокоительные и радужные теперь мысли плыли в голове Теппана, когда он возвращался домой, проводив приподнятую настроением компанию до гостиного дома.
На следующий день ранним утром Тульчинский отъехал от гостиного дома, хотелось пораньше прибыть в свою резиденцию. Надо было до начала совещания изучить кое-какие бумаги и посмотреть поступившую за время отсутствия почту. Кто-то из рабочих заметил прибытие господина Тульчинского. Эта новость быстро облетела весь прииск, а двое выборных сразу же кинулись оповестить об этом рабочих близлежащих приисков.
С пунктуальной точностью без опоздания в назначенное время прибыли в канцелярию окружного инженера все, кто предполагался к заседанию на Успенском.
– Какая же осведомлённость витает на прииске, господа. Не успели появиться, а о нас уже знают кому ни попадя. Создаётся впечатление, вроде как люди заранее знали о нашем прибытии, – с порога, снимая с себя шапку и пальто, высказался Преображенский.
– Эти негодники видят всё и вся, шныряют между приисками словно тараканы, а посему меня не удивляет такое явление, – пояснил Теппан.
– Надеюсь, господа, рабочие не узнают, о чём мы с вами будем беседовать? Стены резиденции не имеют от этой братии своих ушей? – иронично заметил Трещенков и рассмеялся.
Хозяин резиденции пригласил всех в свой кабинет. Пока гости приводили себя в порядок, усаживались и доставали свои бумаги, Тульчинский мельком обвёл глазами собравшихся.
Тульчинский понимал, накалившиеся отношения между рабочими и управленцами можно погасить только уступкой их требованиям. Пусть не всех, на это вряд ли кто пойдёт, да и он, окружной инженер, не мог себе позволить, чтобы целиком положиться на волеизлияние бастующих, хотя часть уступок из предъявленных ими заявлений крайне очевидна. Он осознавал, что отчасти единодушен с рабочими, и знал: его коллега – окружной инженер Александров, почти так же благосклонно относился к ним, поскольку не раз делился в беседах о жалком существовании горняков, но этим только и ограничивались между ними разговоры. «Положи рабочим палец в рот, так по локоть откусят, – думалось в этот момент Тульчинскому. – Да и неправильно поймут меня господин прокурор и акционеры, а того хуже и горный департамент не так может оценить моё рвение. Неизвестно каково сейчас мнение и Александрова, здесь мне надо быть предельно предусмотрительным и рассудительным. Если уж установка сверху дана вплоть до применения силы к бастующим, то это весьма серьёзно. А значит, не тот случай, чтоб перед рабочими преклоняться и в переговорах с ними нужно знать свою меру. Что ж будем действовать, как говорил вчера Преображенский, исходя из обстановки».
– Господа, я думаю, выражу всеобщее удовлетворение, что мы с вами собрались таким составом, способным уладить создавшееся положение, – начал Тульчинский. – И я уверен, мы выработаем правильные меры, которые окажут действие на быстрый исход забастовки рабочих и возобновление работы шахт. Смею заметить, в моё отсутствие администрацией и господином Хитуном приняты вердикты выселения рабочих из казарм. Признаться, не очень-то понравилось мне данное постановление. Рабочие лишь озлобились от такого решения. Как вы знаете, забастовочный актив для огласки широкой общественности направил телеграммы и письма в центральные газеты и губернатору, направлена телеграмма и в Петербург.
– Это вынужденная мера, мы не могли больше терпеть затянувшейся забастовки, бунтари должны жить на улице, им не место в бараках, почему я и был вынужден обратиться с заявлением в местную судебную инстанцию, – пояснил Теппан.
– Да, уважаемые господа, эта мера вынужденная, даже предварительные расследования показали: рабочие грубо пренебрегли установленным правлением порядком, нарушили трудовые контракты, подписанные самими же рабочими с администрацией промыслов. Заметьте, подписаны ими документы не по принуждению, а по своей воле. Неработающие не имеют права проживать в казармах промыслов, – подтвердил мировой судья Хитун. – Я не мог поступить иначе, а посему и вынес соответствующее постановление.
Мало кто знал из присутствующих, что судья помимо положенного жалованья получал и вознаграждения от «Лензото», поскольку сам или его жена значились даже акционерами товарищества. Большинство чиновников из контрольных органов повсеместно получали денежные средства от Ленского товарищества помимо положенных государственных выплат. Это вошло в норму, и каждый считал для себя долгом стоять на защите интересов хозяев-золотопромышленников. Неудивительно, нарушения со стороны администрации, порой просто не замечались, какие-либо разбирательства всегда выносились не в пользу рабочих.
– Я, господа, занимаюсь судебными делами уже не первый год и в полной мере ознакомлен с положением на приисках, условиями и взаимоотношениями сторон, – продолжал Хитун. – Факт, о котором говорит господин Тульчинский, меня тоже настораживает. Но здесь ничего нельзя поделать, это явилось следствием нарушений со стороны рабочих, забастовка для товарищества оборачивается значительными убытками.
– Тем не менее ваше решение преждевременное и, как видите, оно уже привело рабочих к возросшим волнениям, а сейчас это крайне опасно, когда обстановка накалена до предела, – стоял на своём мнении Тульчинский. – То же относится и к попытке запретить части рабочим выдачу им продуктов. Это также добавило эмоций в волну возмущений.
– То, что преждевременно, это так. Следует отойти от этих
