Изгой - Алиса Бодлер
– Как Энни? – дежурно брякнул я, вспоминая о том, что именно такие беседы обычно ведут близкие.
– Ты что, агент Купер?[30] – гоготнул Эндрю, все еще соседствующий с нами на курилке.
– Энни – это его девушка, вообще-то, – мое объяснение звучало довольно чинно, наверное, в душе я гордился тем, что теперь обладаю этой информацией.
– Энни и была девушкой агента Купера, балда, – продолжал издеваться Паккард.
– Ничего не хочу сказать, но еще никто не видел меня и Купера в одном и том же месте одновременно, – гордо отшутился мой друг. – Но у нас все хорошо, спасибо. Если ты переживаешь, что мы поссорились и я въеду обратно, то пока не стоит, малой.
Я прыснул и покачал головой. В том, что фраза Джима опять напомнила мне о мистере О, который говорил то же самое о себе и Германе, признаваться было стыдно.
Мои пальцы начало покалывать – казалось, что на улице без верхней одежды мы уже достаточно задержались. Я сунул обе ладони в карманы бомбера и поднялся с лавки первым:
– Ну что ж, господа. Приятно было лицезреть вас обоих, однако, пора возвращаться к работе!
– Будут вопросы по плееру и кассетам – набери мне, – кивнул мне напоследок Эндрю.
– Хотя бы комиксы не вздумай сбагрить… – вновь картинно заскулил Джим.
Попрощавшись с коллегами, я зашагал в сторону задней лестницы, решив сократить путь в офис привычным для меня путем. Оказавшись внутри, я стал подниматься, не торопясь, плавно погружаясь в размышления, далекие от того, что обычно заполняло мое сознание.
К конечностям постепенно возвращалась чувствительность. Я пошевелил левой рукой в кармане, укладывая смартфон поглубже, и вдруг нащупал что-то маленькое и мягкое. Переложив гаджет в джинсы, я вновь нырнул ладонью в бомбер и выудил оттуда кусочек ваты, которой обрабатывал Оуэну лицо после разборок с доктором Константином.
Внезапно пространство вокруг меня стало сужаться. Воздух, как в последней истории, рассказанной мне Джереми, накалился до предела, не давая возможности вдохнуть. Неведомая паника захватывала разум и тело, заставляла руки вновь неметь, но теперь совсем не от весеннего ветра.
Для того, чтобы победить паническую атаку, нужно было разобраться в ее предпосылках.
Последний раз, в одиночестве, я оказывался на этой лестнице, когда пытался догнать бестелесный призрак Германа, а доктор Константин общался со мной по телефону, перерывая архивы на предмет любой полезной информации о наследнике Бодрийяров. Тем временем он сам собственной персоной находился в нескольких метрах от меня и присутствовал на бессмысленной вечеринке, которую организовало начальство в честь успешного завершения проекта.
Ничего подозрительного. Все, что происходило тогда, было разобрано по полочкам и больше не представляло никакого интереса.
Я заставил себя шевельнуться и опустился на ступени, прислонившись лбом к прохладной стене. Думать было тяжело, но крайне необходимо. Вспоминать. Скорее. Что могло так взбудоражить мой мозг?
Этой несчастной ваткой я стирал кровь после того, как психотерапевт обрушил на мистера О ответный удар. Последний влепил наглецу за непростительные слова… Но что же там было такого? В них ли было дело?
Зажмурившись, я пытался восстановить диалог по памяти. Но такие мелочи отследить было по-настоящему сложно. Бодрийяры, ненужная информация от мамы Джереми, слезы Иви, переживания, стресс… К черту все это! Что сказал мой бывший мозгоправ?!
«…Я считаю вас абсолютным психом и самодуром… который решил, что может испортить Боузи жизнь… Снова, если верить тем бредням, что вы пересказывали врачу… и придерживаться теорий о переселении душ».
«…Может испортить Боузи жизнь… снова».
«…Если верить тем бредням, что вы пересказывали врачу…»
«… Пересказывали врачу».
Я распахнул глаза.
Вот оно.
Доктор Константин успел узнать намного больше с тех пор, как мы последний раз погружались в тему прошлого этой сумасшедшей семейки совместно. Стоило догадаться. Ведь он был крайне обеспокоен тем, что я решил общаться и видеться с Джереми, и резко сменил свою позицию по отношению ко мне. Это было странным для любого здорового человека, а уж для мужчины его возраста и профессии – представлялось настоящим нонсенсом.
Но могло ли сложиться так, что его находки отображали лишь ту же информацию, что я уже успел узнать лично? Спросить напрямую я точно не мог. И не хотел, по-прежнему. Даже если у врача действительно был повод за меня бояться, палку он точно перегибал.
Нужно вернуться к первой части фразы.
«…испортить Боузи жизнь снова».
Значит, речь шла о Реймонде. Но что мы знали об отношениях дяди и племянника? Мальчишка появился на свет при ощутимой помощи Германа, а дальше, как говорил мне Оуэн, я обо всем узнал сам.
Вспомнить о содержимом дневника маленького Бодрийяра было и то сложнее, но я предпочел попытаться.
Он писал о том, что Ангелина забирала у него тетрадку, о том, что они виделись с родственником-изгоем тайно, о том, что был у него в гостях, а затем:
«Мамы с папой больше нет».
Огромными буквами. После – большое количество завитушек, которые я и сам рисую от нервного напряжения.
Еще через несколько страниц – переезд к дяде. Сначала все было хорошо, но чуть позже последний заболел и гонял его по ночам. Мальчик нашел роковой способ решения проблемы, но не сразу. Он боялся, жутко боялся и однажды написал что-то очень страшное! Это был размашистый почерк, занимавший всю страницу.
«Возможно, они были правы. Он виноват». «Он виноват».
С ужасом я вынырнул из своего подсознания, чувствуя, как кружится голова. Сердце постепенно выравнивало свой ритм, и я попробовал вдохнуть полной грудью. Легче. Но только физически.
Я еще никогда не был так благодарен своему богатому воображению. Оказывается, я мог использовать его не только для бесцельных блужданий по осколкам мрачных фантазий. Я мог доставать оттуда потерянную информацию, анализировать ее и тем самым спасать самого себя. Рик однажды шутил на тему того, что мой единственный и неоспоримый плюс – это хорошая память. Восстанавливать устные договоренности, фиксировать в чертогах разума цены, уметь вытаскивать все это в момент, когда стресс превозмогает мое естество.
Переживания, наконец, вытолкнули из меня то, что не билось с полученными от Мистера Буквы данными и продолжало терзать сознание.
Стоило поспешить. Рабочий день закончится быстро, если я займу себя делом, а после меня ждал тревожный вечер выяснения обстоятельств.
С открытием коробки с вещами Реймонда медлить было больше нельзя.
Глава 9
Эпизод на лестнице
