Толчки - Марат Дроздов
– Слушай, Каспер, я у тебя хотел спросить… – пришла мне неожиданная мысль.
– Валяй.
– А зачем Вам Думский?
– Вот это очень хороший вопрос, – оживился Каспер. – Он был абсолютно нормальный тип, когда мы его принимали к себе. А то, что он нарик и псих, выяснилось потом.
– С кем мы сегодня бьемся-то?
– С три-шесть.
– Это кто? – не понял я.
– Пацаны с Золгорода.
– А почему три-шесть?
– Тут сложная система: три, это как первая буква города. А шесть, потому что название Золгород состоит из двух частей – «Зол», потому что там золото добывают и «город», почему, я думаю, не надо объяснять. Так вот, если перевести вторую часть названия на английский пишется как «Gorod». И, так как заглавная джи похожа на шесть, они эту цифру и поставили.
– Действительно, сложная система, – сказал я. – Слушай, мы с тобой, вроде, одного возраста, но мне такие мысли, как тебе, в голову никогда не приходили.
– А так всегда, – ответил Каспер. – Если проводить аналогию с видеоиграми – мы с тобой сейчас на одном уровне, но проблема в том, что до этого мы играли в разные игры.
– Ты прямо философ почище Арчи.
– Есть такое, – улыбнулся Каспер. – Слушай, ты не серчай, что я на тебя тут все скопом вывалил. Просто у человека бывают периоды, когда ему нужно выговориться кому-то. А ты так удачно под руку попался. И еще – не обижайся, что я так к тебе раньше относился. Просто ты мне очень сильно напомнил меня самого, когда я только основал WScrew. А людей всегда бесят те, кто на них похож.
– Да я не обижаюсь.
У Каспера зазвонил телефон. Он вынул его из кармана и приложил к уху.
– Да, помню, что вечером… Как с кем?.. С три-шесть… Что?! – он вдруг резко вскочил. – Из-за чего?.. Зачем?.. Они до сих пор, что ли обижаются?!.. Ладно, понял. Пока.
Он стоял с абсолютно опустошенным видом.
– Что случилось? – спросил я.
– Короче так вышло, что мы деремся не с три-шесть. Нам прилетела весточка из прошлого. Мы будем биться с РедРайтом.
lll
Я не мог поверить своим ушам.
– Как с РедРайтом? – спросил я в недоумении. – А ты не можешь отказаться?
– Не знаю, почему с ними, – ответил Каспер и поспешил к выходу с крыши. – Пойду в бар, выяснять. А отказаться не могу. Это уже дело чести. А честь от идеалов не зависит.
Он помедлил.
– А ты иди домой, готовься. С родными попрощайся, маму на прощанье поцелуй.
Я улыбнулся. Я подумал, что он шутит. Но по лицу Каспера я понял, что шутки кончились.
«Они приходили с дубинками и кочергами»
«Одного так отделали, что он потом с постели никогда не встал»
За что мне это?
Этим вопросом я задавался, пока шел домой. Юра сказал, что забив у нас вечером, но конкретного времени я не знал. По дороге я думал над последними словами Каспера: «Поцелуй маму на прощанье». Неужели все действительно будет так, как рассказывал Юра? Тогда получается, что я последние свои часы доживаю.
Когда я поднимался к себе на этаж, мне пришла смска от Юры: «Встречаемся у бара через два часа». Он же сказал, что вечером! Мои часы показывали без пятнадцати пять. Хотя да, через два часа наступит полноценный вечер. А в это время моя квартира еще была пуста. Мама должна была прийти максимум в полседьмого. Неужели я пойду на верную смерть и даже не попрощаюсь с ней? Меня передернуло. С другой стороны, они же могут и не убить. Нет. О таком я даже думать не хочу. Теоретически, если РедРайт и правда придет так, как говорил Юра, то на больничную койку они меня отправят стопроцентно. Остается только гадать, как именно я там окажусь. С легкими переломами или уже совсем безнадежным случаем.
Наверное, я был очень плохим человеком, раз мне была предрешена столь ужасная участь. И, скорее всего, в прошлой жизни я тоже нагрешил немало. В общем, если бог и есть, то он точно на меня зол за что-то. Выяснить, за что именно, у меня уже не получится. Нет времени. Часы показывали пять часов.
Мне осталось жить два часа.
А что должен чувствовать человек, идущий на казнь? Кто-то когда-то мне сказал, что в какой-то книге детально описывались чувства, которые переживает человек, которого ведут на эшафот. Вот только там в конце выяснилось, что его не казнят и он тратил нервные клетки попусту. У меня же такой перспективы не было. Хотя, если при них кинуть зигу, то они, возможно, будут бить послабее? Нет, глупость.
В раздумьях я бился где-то с полчаса. А затем, к моему величайшему удивлению, пришло глубокое умиротворение. Мне вдруг стало абсолютно наплевать, что будет через полтора часа, как сильно меня будут бить и что сделать, чтобы они это делали слабее. Просто плевать. Я сел на стул и откинулся на спинку. Я смотрел перед собой. Просто смотрел. Глаза в расфокусе, в голове пустота. Красота, да и только.
Из забытья меня вырвал телефонный звонок.
– Алло, – поднес я трубку к уху.
– Ты там что себе думаешь? – спросил Юра.
– А что такое?
– Нас тут уже поубивали всех, а ты там валяешься!
– Я не валяюсь, я сижу, – рассеянно ответил я. – Подожди, что?
– Да я шучу. Выходи, мы тебя ждем у бара. Встречаемся чуть раньше.
Я глянул на часы. Они показывали шесть десять. Ничего себе «чуть раньше»! Я молниеносно натянул черный подарочный свитер и, не надев куртку, вышел из квартиры. Возможно, в последний раз.
lV
У бара стояли все толчки, какие только есть. До меня только сейчас дошло, что абсолютно всех я видел только один раз – когда впервые пошел на футбол. Их было человек двадцать с чем-то. И все в белых футболках.
Я остановился за углом. Мне было видно всех, кто был у бара, но они меня видеть не могли. Я вытащил из кармана телефон и, нажав на контакт: «Мама», написал сообщение: «Мам, привет. Я прогуляюсь немного. Буду где-то через часа полтора».
Когда я подошел к бару, сразу раздался голос Юры:
– Каспер, последнего дождались!
И тогда на трибуну вышел Каспер. В роли трибуны выступали ступеньки, ведущие в бар, который сейчас чернел выключенным светом.
– Итак, – провозгласил Каспер, у которого странно оттопыривались карманы. В каждом было по какому-то цилиндру. – Вы все знаете, куда и зачем мы идем. Вы все знаете,
