Сердце Дракона. Двадцатый том. Часть 2 - Кирилл Сергеевич Клеванский
Во всяком случае того, что существовал за пределами Северных Земель.
— Мы будем биться в круге предков, странное создание, — прогудел медведь, словно вернув Хаджару его же собственные мысли. — Биться с достоинством и честью, дабы тот, кто уйдет в долгий сон, мог встретить отцов и матерей своей крови с достоинством.
Хаджар едва не скрипнул зубами. Может этот медведь и разменял всего два века, но, проклятье, трепаться он любил не меньше, чем Древние.
Гармар поднял лапу и с силой опустил её на землю. Хаджар покачнулся, но устоял на ногах, а мгновением позже с удивлением увидел, как вокруг них образуется каменная площадка радиусом в двадцать метров, очерченная выползавшими из-под снега каменными зубьями.
Но при этом — Хаджар не ощущал ни всплеска терны, ни, тем более, пресловутой “скверны”. Так что, вариант оставался лишь один — медведь использовал силу Души.
— Вот оно что… — протянуло создание, вновь принюхиваясь и приглядываясь к генералу, заметив замешательство последнего. — Теперь я понимаю… да, наверное, все так, как должно быть. Что же — это будет славная история.
И в то же мгновение каменный медведь сорвался в рывке, заставив Хаджара замереть на краткую долю мгновения.
Это было воистину потрясающее зрелище: внушительная фигура из камня и стали, переходящая от спокойствия статуи к всплеску яростной мощи. Его выпаду не предшествовали ни рев, ни утробное мычание и только громоподобный стук колоссальных лап по замерзшей местности эхом раздавался среди каменных стен круг.
Слои льда под снежным настилом, которые по полчаса разбивали стальными прутьями трое воинов, под тяжелыми лапами медведя трещали, образуя миниатюрные кратеры при каждом шаге. Каждый удар вызывал дрожь в земле, распространявшейся подобно сейсмическим волнам.
Безжизненный пейзаж, некогда приглушенный снегом и обряженный в молчание, ожил от ударов медведя. Ритмичная какофония дробящегося снега и раскалывающегося под его тяжестью льда отозвалась в безмятежной пустоши боевым кличем.
Несмотря на свои монструозные размеры, зверь двигался с грацией ловкой кошки. Словно дикая природа породила некий симбиоз, соединив непреклонную твердость земли с неумолимым течением реки в половодье.
А когда каменные когти рассекли воздух в сантиметре от уклонившегося Хаджара и последнего отбросило в сторону, генерал тут же понял, что в очередной раз ему придется биться с противником, явно превосходящим его по силе.
Глава 1807
На ледяных просторах дикой природы Хаджар бился с гигантским каменным медведем. Зверь казался настолько огромным, что его с легкостью можно было спутать с небольшим фортом или домом знатного купца.
Но Хаджара это не напрягало — увернувшись от первого удара, он все так же стоял в обманчиво расслабленной позе. Его рука лежала на рукояти меча, чей вес приносил чувство сладостного успокоения на фоне леденящего воздуха. Дыхание генерала облачками застывало на морозе, а он смотрел на медведя непоколебимым взглядом, с решимостью, достойной того, кто давно уже забыл, что значит жить без битв и войны.
И только какие-то далекие воспоминания, пришедшие к нему из глубин забытых снов подарили ощущение ветра, как тот танцевал вокруг него, как звал отправиться все дальше, увидеть больше. Он чувствовал его и сейчас. Легкий ветерок, который щекотал кожу, нашептывая обещания свободы и чего-то нового, чего-то того, ради чего стоило…
Медведь рванул в очередной атаке.
Его когти, обернувшиеся острейшими кристаллами, оставляли в воздухе очертания призрачных разрезов. И все бы ничего, но существо не использовало ни энергию Реки Мира, ни даже Терну, так что генерал не мог понять, откуда такая власть у “простой смертной твари”.
Хаджар не стал тратить время на раздумье. Как и в прошлый раз, в битве с волками, он прислушался к ветру, шелестящему внутри мира его души. Среди бескрайнего моря трав, огибая каменный остров с деревом, узником и птицей.
Мир вокруг генерала вновь обернулся туманом, а сам воин — пятном незримого облака. Его шаги не оставляли даже малейшего отпечатка на хрустящем снежном покрове, а плавность движений скорее напоминала взмахи крыльев птицы, решившей доказать миру, что она способна взлететь выше света звезд, чем на движения человека.
Каждый взмах его меча был подобен порыву ветра, таившему в себе миниатюрный, но свирепый ураган. Удары Синего Клинка не порождали ни эхо, ни вспышки, ни разрезы или какие-то другие внешние проявления силы; лишь порывы ветра, несущие в себе едва уловимую угрозу, которая насвистывала леденящую душу мелодию. Словно тысяча клинков на поверхности меча генерала качались танцующей под ласками ветра травой. Как если ветер и меч стали единым целым. Не в той метафоре, что использовали мудрецы путей оружия, создавая границы, очерчивающие уровень их мастерства, а в самом деле — Синий Клинок растворился в потоках ветра, создавая вокруг порывы поющей стали.
Когда грозная лапа каменного медведя взметнулась в воздух, от силы этого движения окружающая атмосфера пошла рябью. Волны истовой силы растекались вокруг, со всех сторон обрушиваясь на генерала мощью множества ударов молотом и топором. Как если бы каждый коготь медведя вдруг обернулся отдельным оружием. И все это вновь без мистерий, терны или энергии “скверны”.
Хаджар взмахнул мечом и порыв ветра окутал его бережным коконом, сминаемым каменной мощью существа. И стоя в центре, держа на весу меча всю мощь противника, Хаджар на миг увидел в отражении Синего Клинка взмах знакомых крыльев и что-то тронуло его сер…
Очередной удар медведя достиг свой цели и, пробив кокон, отбросил воина на несколько шагов назад. Россыпь кровавых капель вырвалась изо рта генерала, на миг зависая в воздухе алой радугой, но еще прежде, чем упасть на снежный настил, она застывала в воздухе ледяной искрой, после чего разлеталась в мелкую пыль, оказавшись запертой между каменным эхо и стальным ветром.
Хаджар, утерев кровь с губ, помчался по замерзшей земле с проворством листа, подхваченного свежим бризом. Его силуэт превратился в пятно, скользящее под натиском медведя с проворством и скоростью, которое, казалось, заставляло само время замирать, в попытке уловить движения генерала.
Вихри ветра, верные союзники, как и прежде кружились вокруг воина, следуя его воле, превращая движения тела во вспышки смертоносной стали. Удар за ударом, порождая очертания весеннего шторма, обрушивались на каменную шкуру медведя.
Порой они высекали искры, порой оставляли неглубокие царапины и лишь изредка касались плоти, заставляя зверя звереть одновременно от азарта и гнева. И каменные лапы, порождая молоты и
