Сердце Дракона. Двадцатый том. Часть 1 - Кирилл Сергеевич Клеванский

Сердце Дракона. Двадцатый том. Часть 1

Глава 1731

Глава 1731

На продуваемом ветрами плато северных гор, среди клыкастых объятий безмятежного камня и темного льда, находилось едва заметное убежище — таверна, которая бросала вызов неистовству стихий. Словно олицетворение того единственного пути, способного помочь выжить тем, кто рискнул связать свою жизнь с этим краем.

Врубленная внутри самого сердца горы, фасад таверны словно что-то нашептывал об утраченной мудрости некогда живших здесь Северян, а бревенчатые стены выглядели сухожилиями самой земли, пытавшимися стянуть подобное недоразумение в этом царстве несмолкающей бури. Каждый искусно вырезанная балка и бревно свидетельствовали о стойкости их создателей. Народа, танцевавшего с непокоренными силами природы, но вышедшего из этого танца не согнув спины и не отвернув взгляда.

К небольшой пристройке, служившей своего рода тамбуром, тянулись вереницы каменных ступеней, а затем, со второго этажа, если пройти внутрь, за дверью открывалась пещера, должная бы стать зияющей пропастью, но… вместо тревоги и опаски, она обещала тепло и спасение от неумолимой пурги. Шторм снаружи бушевал с неистовством достойным баллад, словно стремился присвоить гору себе и похоронить её немногочисленные секреты под толстым саваном из снега и льда.

Но таверна стояла непоколебимо, взяв на себя миссию оплота против холодных, бессердечных объятий безумной метели.

Когда человек приближался ко входу, то замечал, как из окон пробивались дрожащие нити света, сплетая свой путь через бурю подобно проблескам надежды в сердце тьмы. Они хранили свой собственный секрет — теплое приглашение для тех, кто осмелился не сдаться под яростью шторма и нашел в себе силы, чтобы прийти в это убежище.

Тяжело открывалась дверь, и посетители тут же просили её прикрыть, чтобы не пустить внутри внешний мир и не нарушить местную гармонию. Воздух в пещере манил ароматами горячего глинтвейна, жаренного мяса и дымными поцелуями огненного дыхания камина. Каменные стены таверны были украшены шкурами зверей — трофеями местных; каждая, как негласное свидетельство о том, что искатели пути к Северным Землям все еще не сдались и что дух их не был сломлен.

Рунические символы, покрывавшие оружие и доспехи сидящих за столами, гудели от древней силы, то и дело отбрасывая едва заметные тени, что неустанно танцевали и кружили вокруг очага.

Веселые разговоры и смех не смолкали ни на мгновение, будто в пику замерзающего безлюдья, раскинувшегося за окном. Ритмичный стук деревянных кружек, бьющих о столы, дополнял звучащую симфонию, заменяя ей сердцебиение, которого так не хватало ледяной пустоши.

Мужчины и женщины, завернутые в меха и кожаные доспехи, делились историями о приключениях и храбрых свершениях, а их голоса хором непокорности перекрывали рев шторма.

В этом святилище тепла и братства голос бури был лишь далеким шепотом, призрачным напоминанием о мире снаружи. И пока в таверне — “Безнадежный Безумец” горел очаг, а ее посетители веселились, ярость бури словно оказывалась бессильна, покорно свидетельствуя о стойкости духа тех, кто называл эту горную цепь своим домом.

И все же, среди веселья, чувствовалось некое напряжение. В самом дальнем конце пещеры, где на стенах висело больше всего шкур животных (некоторые из числа тех, от вида которых даже у самых бравых посетителей возникало искушение спуститься с горы и забыть о своей попытке отыскать путь в Северные Земли), стоял широкий стол. Куда больше, чем все остальные. Рассчитанный не на четыре, максимум шесть человек, а такой, чтобы за ним уместилось не меньше десятка.

Впрочем редко когда кто-то видел, даже одноглазый бармен, бессменный владелец и хранитель местного очага, чтобы Небесные Лисы собирались больше, чем вчетвером. За сто двадцать лет, что эта группа прославившихся искателей приходила сюда, став одними из постоянных клиентов “Безнадежного Безумца”, другие завсегдатае успели выучить их состав. И, благо, сегодня за столом присутствовали лишь разговорчивый рыжебородый гном, жующий яблоки; молодой парень с лицом, покрытым волшебными рунами, и прекрасная златовласая воительница, всегда держащая ладонь рядом с копьем.

Если бы к ним присоединился еще и смуглокожий, саркастичный мужчина, то не избежать потасовки с гномом, которая, как неотвратимая ненастье, опять захлестнула бы всю таверну. Бармен уже привык и даже не сильно был против — Небесные Лисы платили больше, чем ломали, но вот опять отправлять заказы в долину, ждать пока те приедут, снова мастерить мебель и…

К демонам.

Ах да. У них же был еще и пятый. Мужчина средних лет, довольно редко появлявшийся в цивилизованной части гор. А за последние двадцать лет его и вовсе видели всего несколько раз. Бармен помнил тот день, когда Лисы всей пятеркой заявились сюда впервые. Израненные, утомленные, понятия не имевшие в какую авантюру они ввязались когда решили присоединиться к прочим мечтателям-ублюдкам, возомнившим, что отыщут путь к мифическим Северным Землям.

И все ради чего?

В таверне по пальцам двух рук можно было пересчитать тех, кто не обладал бы силой хотя бы Развитой стадии Небесного Императора, а большая часть — имела могущество Пиково стадии. Каждый из местных в любой удобный для себя момент мог призвать испытание Небес и Земли и попытаться стать Бессмертным.

Бармен улыбнулся.

Вот он и ответил на свой немой вопрос.

Попытаться…

Тех, кто приходил в эти горы не устраивала даже сама мысль о том, что у них может не получиться и, получается, они зря потратили десятки веков, презрели немыслимые опасности и трудности, оставили позади себя многих из дорогих и даже драгоценных для них товарищей и близких. Нет, попытки местных не устраивали. Они жаждали получить еще больше силы.

И наивно верили в мифы и легенды о том, что те, кто попадет в Северные Земли и обучится тамошнему искусству, сможет не только стать Бессмертным, но и осознать свое Правило. А с этим они, глядишь, смогут преодолеть и тропу Бессмертных и, может, спустя немыслимое количество времени, вкупе с необъяснимой удачей, достигнуть финала своего пути — подняться на Седьмое Небо и встать в один ряд с его вечными обитателями.

Глупцы и мечтатели…

Тех, кто обитал здесь — те несколько сотен адептов, живущих в горах, объединял тот нелепый факт, что их не устраивало простое бессмертие. Они искали абсолюта и лишь его. Именно поэтому они, бывало, веками не спускались в равнину, уже давно позабыв даже о существовании