Мемориал - Роман Вадимович Славацкий
Мы шли, а вернее — крались по улицам, как по вражескому стану, и пока доплелись до перекрёстка Пятницкой, Посадской и Водовозного переулка, всё нарастал гул какой-то.
Всё казалось — пялятся из тьмы чьи-то глаза из-под бронзового шлема, а пространство то сжималось, то разжималось, будто пьяный фармазон играл на немецкой гармони. Когда подошли к дому Ордыниных и уже совсем было его миновали, заволновался и наш чухонец.
— Что это, что это? Как будто шум? — залопотал он.
— Буря, — сказал Фома.
— Какая к дьяволу буря! — крикнул Бэзил. — Быстро, быстро!
И тут из раздутого и вспученного пространства что-то свистнуло. Мы даже пригнулись: над нашими головами словно молния пролетела и ударила в соседние ворота.
— За такие шутки надо голову отрывать! — заорал Фома. — Это же стрела: вон она в воротах торчит!
— Бегом на противоположную сторону! — скомандовал Бэзил.
Мы перебежали и быстро-быстро пошли к Николе.
Гул прекратился, но мы не убавляли шага, и неведомо как, минуты в четыре, мелькнула одна, другая, третья и четвёртая церковь, и только тогда перевели дух, когда калитку у Марка захлопнули. А уж когда в дом залезли и щеколду заложили, тогда уж совсем полегчало.
— Странные вещи у вас творятся… — прошептал мортус.
— Никогда такого не было, сколько себя помню, — отвечал Бэзил. — Может правда инопланетяне?
— И стрелами пуляют? — съязвил я.
— Оставьте, оставьте. Это просто Фоме показалось.
— Ну в таком случае и мне показалось.
— А это под влиянием Фомы.
— Да ну вас к лешему! Что вы ни одному слову не верите?
— Не кипятись, — успокоил меня Фома. — Какая, в сущности, разница? Давайте лучше осмотримся.
— Вот-вот. Мы тут как-то между делом забыли, куда пришли, — поддержал Бэзил.
— А мы здесь в безопасности? — спросил чухонец.
Бэзил пожал плечами.
— Более-менее. Со мною старенький вальтер. А у вас есть что?
— Браунинг; но это так, игрушка.
— Дискомфорт какой-то, — пихнул я Фому. — Будто за нами следят.
— Почувствуешь дискомфорт, — хмыкнул он, — когда в тебя стрелять начнут. Воля ваша, господа, а в этих стрелах есть что-то внепространственное. А ну как они могут проходить через стены?
— Вряд ли. Тогда бы она в воротах не застряла.
— Разве что…
— Два психа, — заметил Бэзил доверительно.
— Ты не находишь, что мы — как в бастионе? — продолжил Фома.
— В акрополе! О Троя, Троя!..
— Одно жаль, что Ирэна не согласилась прийти. Она быстро ларец нашла бы.
Бэзил скептически глянул на нас.
— Да кто вам сказал, что вещь вообще спрятана? Марк вполне мог положить её на виду. Своеобразный психологический этюд в стиле Эдгара По. Старый мошенник! И после смерти покоя не даёт. Мог бы и предупредить о своих латышских связях.
— Может поискать сейчас? — поинтересовался пастор.
— Так мы для того и собрались.
Не сговариваясь, мы разошлись по комнатам. Шуршали шаги, поскрипывали половицы, слышалось изредка деликатное простукивание пола и стен. Но ничего мы не нашли. И в другой комнате не нашли. И в третьей тоже. И в переходах было пусто.
Сделали паузу, выпили, закусили, потом полезли на чердак. Ни хрена там не было, лежал только старый какой-то ватник, рваньё, сломанный стул.
Облазили весь дом, передохнули, прошлись по новой, пока, наконец, не выбились из сил.
Мы собрались в секретной комнате, присели на матрацы. И стало нас с Фомою долить сном. Зевали-зевали мы потихоньку, а потом начали задрёмывать.
И слышал я сквозь сон гудение Бэзила:
— Зачем вы нас беспокоите? Что вам в этом городе?
— Разве у нас есть выбор? Мы бы, конечно, оставили Коломну в покое. Но вы сами понимаете…
А звёзды горели так ярко, что даже пробивались сквозь сон. Стояла ночь победы: широко и свободно раскинулся лагерь, а чёрные гордые стены Илиона высились, закрывая кусок неба своей торжественной громадой. Иногда Гектор пробуждался и, приподнимаясь на локте, всматривался во тьму: не спят ли караульные. А затем вновь погружался в лёгкую и приятную дрёму. И снилось Гектору: какая-то странная келья — не каменная, не в крепости, а из глины, но это не боевая сень была, не шатёр, а целиком сложенная из глиняных плит постройка; люди спали у стены, а двое странных стариков вели спор на непонятном языке…
— Это вы погубили Россию! — слышал я гневный голос Бэзила. — Как вы посмели брать власть, зная, что не можете удержать её?
— Как вы можете так говорить?! Что такое была Россия тогда, в феврале? Это был обвал, взрыв, лавина! Какой может быть разум в лавине? Нас подхватило волной, а потом раздавило.
— Смешные отговорки! Вы должны были отойти, не участвовать в этом дерьме! Тогда бы и греха на вас не было. Но всё Временное правительство состояло из вас; вы и провели этот переворот!
— А что было делать, по-вашему? — шипел гость. — Сразу отдать власть большевикам? Внизу лезут разбойники, наверху царствует идиот, фронт летит ко всем чертям, тыл парализован! Вы не можете отрицать, что мы боролись с большевиками до последнего. Но народ пошёл не за нами.
— О проклятие! Чего стоила ваша «борьба»?
— Мы предупредили Россию. Мы рассказали о Ленине всё. Но никто не поверил, что он немецкий провокатор.
— Надо было пристукнуть этого беса, а не обличать его в ваших газетёнках!
— Но это же большевизм!
— Какой к дьяволу большевизм?! Вас послушать — так и Корнилов — большевик.
— Всем святым клянусь, — простонал мортус, — мы хотели только добра! Только добра! А вы нас попрекаете, что мы не пошли путём сатаны. Вы хотели бы, чтоб мы боролись против дьявола сатанинскими методами.
— Ну так отошли бы в сторону, и дали бы место людям покрепче! А то ведь и сами не справились, и другим помешали.
— Постойте. Кажется стучат?
Вместе с утром ворвались Ирэна с Виолой, дьякон плёлся сзади.
— Какого чёрта сразу не отпираете? — орала Виола. — Мы стучим уж не знаю сколько времени!
— Три минуты, — уточнил молодой чухонец.
— А? — вылез из секретной комнаты Фома с невероятно заспанной физиономией.
— Вы бы пошли умыться что ли… — усмехнулась Ирэна.
— В самом деле… — согласился Бэзил и
