Команданте Мамба (СИ) - Птица Алексей
Очнулся я уже утром. На моей груди висел кожаный шнурок с костяной дощечкой, покрытой непонятными узорами и графическим изображением человека. На обратной стороне дощечки было стилистическое изображение черепа, проткнутого копьём, и всё. И что-то мне подсказывало, что дощечка была сделана не из слоновой кости, а из человеческой.
Эх, где наша не пропадала… да наплевать…, лишь бы польза была от всего этого, и помощь в моих стремлениях. Главное, ввязаться, а там разберёмся. Глядишь, и знаменитый русский авось прибежит… всё веселее. А то, так плохо, что переночевать даже негде. Вот, теперь и унганом стал, будь они не ладны.
Забрав подарки, и, провожаемый всем племенем, я отправился к своим, торжественно объявив вождю пигмеев, что всё его племя теперь находится под моей защитой. Напоследок, я вручил пигмеям, в качестве ответного подарка, парочку хороших железных котлов, десяток железный ножей, и десяток стеклянных бус.
В лагере меня ждали с нетерпением. Ярый уже собирался поднимать воинов на поиски меня и уничтожение пигмеев. Воины, сопровождавшие меня и возвратившиеся обратно, не успокоили его, а только ещё больше добавили тревоги.
Но я вернулся, и уже в новом качестве, став колдуном-унганом, что вызвало восторг у моих воинов, и ещё большее уважение, смешанное со страхом. Но, наверно, этому придавал большое значение я сам, остальные давно привыкли к моим «выкрутасам», и не удивились произошедшему со мной.
Как бы там ни было, но лагерь был свёрнут, погружен на наши спины. Оружие взято в руки, и весь отряд тронулся вперёд, растянувшись узкой лентой, как змея, высматривающая добычу.
Не успел наш отряд выдвинуться, как впереди появились два проводника, и развернули отряд в нужную сторону, указав более короткий путь. Уже в движении, я решил развернуть свёртки, подаренные вождём пигмеев, в качестве откупного.
В них были кусочки камней, драгоценных, и не очень, проще сказать, полудрагоценных. Немного, и, в основном, мелкие, но чистые. Было несколько камней очень редкого синего цвета, но не сапфиры, несколько изумрудов, рубинов, цитринов и прочих.
В другом небольшом свёртке оказался маленький медный сосуд, в виде фигурки плюющейся кобры, с медной пробкой в отверстии. Сосуд был полон, и в нём, несомненно, был яд, и его свойства мне ещё предстояло изучить.
В третьем, и последнем, самом большом из всех, оказалась маска из чёрного дерева, с искусно вырезанным лицом, то ли демона, то ли человека, не столько страшная, сколько отпугивающая. И, при этом, дерево, из которого была сделана маска, словно притягивало к себе своей гладкостью, текстурой, и изяществом линий, вырезанных рукой неизвестного мастера, теплотой твёрдой поверхности, и совершенством гротескных форм.
Ну что ж, я оценил твой подарок, вождь пигмеев, и принял его.
Наше движение через джунгли, с приходом проводников, ускорилось в разы, и через пять дней мы стояли, всматриваясь сквозь поредевшие ветви, в бродящих по саванне жирафов и слонов. С нами было и десять воинов-пигмеев, которые пополнили сотню «аспидов», увеличив её.
Их пришлось ещё довооружить, и дать наши щиты, запас которых был с собою, на случай потери или износа. Пополнив свои ряды низкорослыми соратниками, мы вышли из тени деревьев.
Дорогу мы знали весьма примерно, но, положение солнца днём, и звёзд ночью, подсказывало мне путь, а что я не знал, то знали мои воины, или могли понять по другим признакам.
Замысел был прост. Напасть на город Ньяла, где жил мой враг. Убить его, сжечь город, и разорить его окрестности. Затем взять южнее, спуститься к реке Вау, и одноимённому городу. Провести разведку боем, и попытаться захватить его.
Если не получится, спуститься ещё южнее, и выйти к реке Уэле, о которой мне сказал фон Штуббе, и там встретиться с ним. Как раз, на всё, про всё, мне оставался месяц, с небольшим. Вроде, по расчётам, я должен был успеть, если не случится форс-мажора.
Ну, если что, думаю, немец подождёт, если сам придёт. Мы тут тоже не по воздуху перемещаемся, мы, знаете, не птицы, а вертолётов ещё не придумали. Был бы дирижабль, вот это была бы красота. Летишь себе, и постреливаешь по всяким там белым, чёрным и серо-буро-малиновым, кто решил покуситься на твою добрую сущность, честь и достоинство. А достоинство у меня хоть и чёрное, но ого-го.
В общем, Африка, это вам не Европа. Будем торопиться, а там, как получится, немец, вроде, русский, должен понять всю глубину русской халатности, и негритянского пофигизма. А куда ж деваться!
Глава 19 Опять эта Ньяла
На окраине джунглей мы надолго не задержались. Проводники вывели нас гораздо севернее, чем мы планировали, но особой роли это не играло. Примерно разобравшись, где мы находились, отправились дальше. Солнце постепенно опускалось за горизонт, жара спадала, и обе сотни двигались ускоренным маршем вперёд.
Быстро передвигаясь по, слегка холмистой, саванне, разгоняя со своего пути редкие группы животных, мы искали следы человеческих поселений. Но, до вечера так ничего и не нашли. Вокруг простиралась совершенно дикая и пустынная местность, покрытая высокой, но редкой травой, иногда больше, чем в человеческий рост.
Сотни шли двумя колоннами, далеко выпустив щупальца разведки, и отслеживая передвижение любого живого существа. В таком темпе мы двигались, пока не стемнело. Я бы шёл и дальше, но негры не любили передвигаться и воевать ночью. Обследовав окружающую местность на предмет разбивки лагеря, мы остановились у подножия холма, не найдя ничего лучшего.
В течение часа, был разбит лагерь, и пятёрки воинов приступили к сооружению временных травяных хижин. Никого из людей, в округе так и не было обнаружено, и, выставив патрули и часовых, лагерь заснул. Каждый воин успел поужинать жареным мясом убитой дичины, загнанной одним из десятков воинов, а я сидел одиноко у костра, прокручивая в голове события минувшей ночи, и более давние воспоминания.
Постепенно навалился сон и, проверив часовых, в своей обычной манере неожиданного появления, но никого, при этом, не испугав, я отправился спать, в сооружённую для меня воинами, хижину.
С утра весь лагерь был собран за считанные минуты, и, жуя на ходу плохо прожаренное мясо, обе сотенные колонны двинулись дальше. Вторые сутки прошли, как и первые, а третьи ничем не отличались от вторых. Но, рано или поздно, всё заканчивается, закончилась и безлюдная местность, а с ней и беззаботное передвижение вглубь территории врага.
К середине четвёртого дня, разведчики, высланные вперёд, доложили, что начали появляться клочки небольших полей, засеянные дуррой (сорго). С этого момента, я приказал удвоить осторожность, и все дальнейшие передвижения мы стали осуществлять с максимальной скрытностью.
Обе чёрные сотни мастерски этим владели, а разведчики вовремя сообщали о любом, появлявшимся в поле зрения, существе. Вскоре стало ясно, впереди находится небольшое и бедное селение, в котором, наверняка, не было солдат махди, а если бы и были, то незначительное количество. И захват этой деревни не имел для меня никакого смысла. Уж Аль-Максума, там точно не было.
В итоге, осторожно обогнув селение, стройные ряды сотен растворились в безбрежном море саванны, не оставив после себя ни пробитой тропы, ни других заметных следов.
В течение следующих суток, мы ещё дважды натыкались на небольшие селения подданных бывшего Дарфурского султаната, захваченного египетскими войсками. Но, все их обходили, скрытно передвигаясь дальше. Огласка мне была не нужна, а фактор неожиданности — верный путь к победе малыми силами.
Но, как мы не старались, прокрасться незамеченными мимо, становившихся всё более многочисленными, селений, все-таки, попали на глаза, возвращающимся с полей, двум неграм.
Заметив нас, провороненные нашими разведчиками, они бросились бежать, но были быстро пойманы, и приведены ко мне. Нацепив на голову круглый кожаный шлем, с кожаными щитками, спускавшимися мне на плечи и спину, в кожаном лёгком доспехе, прикрывавшем мене грудь и живот, с устрашающим копьём в руках, я производил сильное впечатление, особенно, размалёванной разными красками, рожей.
