Изгой - Алиса Бодлер
Ничем, кроме обычного старого склада, проклятый подвал теперь не являлся.
– Бу, – равнодушно произнес Джереми, все еще не снимая с себя очки.
– Я ничего не вижу… – пространственно обозначил я, пытаясь вглядеться в щели между башнями из ящиков с невнятным содержимым. – Совсем ничего.
– На то есть несколько причин, – мистер О сделал несколько шагов вперед и лениво уселся на выставленном вперед, потертом кресле, с которого буквально и начиналась вся груда хлама. – Первая: ты здесь никогда не был.
Естественно, он говорил о Реймонде.
– Вторая… – мужчина скучающе потер подбородок и посмотрел куда-то наверх, будто прислушивался к тому, что сейчас происходило прямо над нами, в торговом зале. Я в свою очередь не слышал ничего. – Ты – со мной. Когда ты не воспринимаешь преследующие тебя эпизоды как кошмары, а как часть совместного прошлого, которое ты можешь отрефлексировать в моменте, твое сознание это не поглощает.
Осмотрев пространство перед собой, он остановил свой взгляд где-то в центре комнаты и ненадолго замер. Тишина была для меня стихией привычной и в сложившейся ситуацией – весьма желанной. Я не торопил его с продолжением.
Но, прежде чем вновь заговорить, Оуэн снял очки.
– Я тоже ничего не вижу и не слышу, – резюмировал мой спутник.
– Значит, тебе помогает солнцезащитное стекло? – мой вопрос звучал весьма скептически. – Эд и Лоррейн Уоррены[21] позавидовали бы такой методике.
– Мы не с призраками имеем дело, Боузи, и даже не с инфернальными сущностями из-под земли, – Джереми, наконец, привычно хохотнул, и я ощутил, как невидимое до этого момента напряжение спало. – Речь идет о реальных людях и наших воспоминаниях. Ты ведь наверняка сталкивался с тем, что тебя мутит от одного взгляда на еду, которой ты отравился, даже спустя несколько лет?
– Бесспорно, – слабо буркнул я, вспоминая, как однажды переел грибов.
– Здесь – то же самое. Место пробуждает ощущения, сила которых не уменьшается за сроком давности. Но мое «отравление» не мучает меня в этом подвале – впервые за тридцать лет. Сейчас мне не нужно смотреть на место преступления сквозь очки. Оно меня не тревожит.
Я помялся, но все же осмелился встать ровно в ту точку, которую только что гипнотизировал «современный» Бодрийяр. Никакие леденящие душу ощущения меня не настигли. Лампочка, свисающая аккурат над моей головой, не помаргивала, как в фильме ужасов, а образ Германа с окровавленными руками передо мной не появлялся.
Оуэн указал в мою сторону рукой суверенным видом, как бы демонстрируя то, что говорил правду:
– Люди боятся того, чего не понимают. А мозг обращает в ужас то, что не может интерпретировать иначе. Всему и всегда необходимо логическое объяснение и то, что укрепит доказательную почву. Мы с тобой – живые аргументы друг для друга, стирающие теории врачей в прах.
– Значит, сегодня ничего интересного не будет, – шутливо отозвался я.
– Я знал, что тебе нравится, когда страшно! – поднялся со своего места весьма повеселевший мистер О, на ходу придумывающий индульгенцию своим предыдущим выходкам. – Но один монстр к нам все же заглянет.
Крышка старого люка заскрипела. Я инстинктивно сделал несколько шагов назад, практически врезаясь спиной в своего спутника. Мужчина положил мне руку на правое плечо.
– Доброе утро, мама, – обратился он к невидимому силуэту, еще не появившемуся из тьмы.
– Здравствуй, Джерри.
Старушка медленно вышла на свет и заняла аккурат то место, что еще несколько мгновений назад гипнотизировал ее сын.
– Вы все посмотрели? – без тени эмоций произнесла пожилая женщина, глядя только на своего взрослого ребенка, но не на меня.
– Ага, – вновь равнодушно заговорил Оуэн и повел меня к выходу. – И мы уходим.
Любезного стариковского приглашения на чай, очевидно, не последовало. Джереми не торопил меня к выходу, однако за плечо держал довольно крепко.
– Джерри, – вновь произнесла миссис Бодрийяр. Ни мать, ни ее отпрыск не обернулись друг на друга. Разговор они продолжали вести как бы «из-за спин».
– Да?
– Если ты решил натянуть на себя преступную личину, хотя бы не повторяй ошибок не своего прошлого.
– Пока, мама.
Мы поднялись в каморку, а затем – быстрым шагом миновали торговый зал.
Когда рука мистера О коснулась дверной ручки и колокольчик уже зазвенел, я тихо обратился к мужчине:
– Ошибка – это я?
– Это Реймонд, – мой собеседник качнул головой и подкатил глаза. – Она может все отрицать, но прекрасно знает и чувствует, что мальчик вернулся.
Глава 3
Автомобиль Джереми был припаркован в половине квартала от кафе, в котором мы завтракали. День медленно приближался к полудню, и улицы начинали заполняться все большим количеством прохожих.
К моему неудовольствию, потепление давало знать о себе – на небе один за одним проскальзывали лучики весеннего солнца. Погода обещала быть ясной.
– Я нашел более практичное применение для твоих очков.
Оуэн никак не отреагировал на мою легкую издевку и продолжал сохранять молчание с тех пор, как мы покинули «Новую Фармацию». Такое поведение возвращало меня в хорошо и благополучно забытые времена общения с мистером О в деловом формате.
– Хочешь ты или нет… – почти навязчиво продолжил я, – а поговорить со мной придется. Я не сяду к сомнительному типу в машину, пока он не объяснит, куда мы поедем.
Эта шутка сработала и того хуже. Казалось, что в своем обращении я использовал одно из триггерных слов, которые задевали мужчину до глубины души. Так или иначе, о настоящих причинах его последующей реакции я просто не мог догадываться.
– Я не преступник, Боузи, – ледяным тоном произнес мой собеседник. – И ты можешь идти по своим делам, если тебе хочется.
– Эй, спокойно, – я примирительно выставил обе ладони вперед. – Ничего подобного я не имел в виду, лишь хотел уточнить пункт назначения.
– Дом Бодрийяров, – без каких-либо выдающихся эмоций произнес Джереми и сел за руль.
Я опустился на пассажирское кресло, чувствуя, что мы поменялись местами. Теперь он находился в смурном настроении без понятных для меня причин, а я, казалось, намерен был его веселить и продолжать диалог.
Мы оба пристегнулись, и Оуэн сдвинул свой автомобиль с места. Мы двигались без навигатора, но и без помощи электронного проводника было понятно, что путь через пробки нам предстоит неблизкий.
– Дом Бодрийяров, – я повторил словосочетание, внутренне поражаясь собственному спокойствию. На позапрошлой неделе я пытался найти то, чем стало это место в двадцать первом веке, стремился попасть туда, чтобы все проверить, а теперь действительно направляюсь в этот дом и не испытываю по этому поводу ни волнения, ни предвкушения. Должно быть, столкновение с матерью «современной версии» Германа
