Синдром Дао - Роман Романов
– Какая еще коза? – очень естественно удивилась китаянка.
– Ну, светящаяся, – повторил я, чувствуя, что мои слова звучат глуповато. – Я подумал, что, возможно, это ты послала за мной животное, ведь мы по дороге говорили об Амалфее, о том, как она спасла маленького Зевса…
– Нет, никакую козу я за тобой не посылала, – твердо сказала Сун Лимин. – Когда стемнело и я поняла, что ты не вернулся в деревню, я послала Вселенной просьбу – чтобы тебя в целости и сохранности доставили до дома. Ну а уж каким именно образом Вселенная выполняет наши запросы, нам знать не дано: ее фантазия и чувство юмора неистощимы. Светящаяся коза – далеко не самое удивительное, что могло с тобой приключиться. Впрочем, она могла тебе просто привидеться, но это уже неважно – главное, что ты вернулся. А заночуй ты в пещере, все могло бы обернуться гораздо печальнее… Ладно, ложись спать – завтра мы чуть свет выезжаем в Хунцунь.
– Спокойной ночи, – произнес я, вконец озадаченный словами Сун Лимин, и постарался наконец-то заснуть.
***
Сун Лимин села в машину, держа в руках папку бумаг, и велела таксисту отправляться в путь. Пока она перебирала листы с записями, графиками и диаграммами, я с любопытством заглядывал ей через плечо: в этих бумагах китайские врачи нарисовали картину моего загадочного заболевания, и мне хотелось побыстрее узнать, что же со мной приключилось. Наконец Сун Лимин закрыла папку и со вздохом посмотрела на меня.
– Вынуждена тебя огорчить, – сказала она. – Врачи так и не смогли установить причину твоего недуга.
– Вот черт! – с досадой выругался я. – И что же мне теперь делать?
– Боюсь, тебе придется возвращаться домой и там продолжать лечение. Страховки едва хватило на то, чтобы покрыть два дня в больнице, а дальнейшее обследование и лечение тебе обойдется в целое состояние: для иностранцев медицинское обслуживание стоит бешеных денег.
– Но хоть что-то доктора думают по поводу меня? – спросил я мрачно. – Они что-нибудь узнали из анализов?
– У тебя какая-то проблема с сосудами и, возможно, с кровью, – ответила Сун Лимин, пожав плечами. – То, что после капельницы ты так быстро встал на ноги – это, конечно, здорово, но подобная штука может повториться в любой момент, и никто не может сказать, когда это произойдет. Тебе действительно необходимо очень серьезное обследование, и лучше всего его пройти в России.
– У меня оплачены еще две недели обучения у Ван Хунцзюня. Что мне с этим делать? Пройти курс до конца или улететь первым рейсом домой?
– Я поговорю с Учителем – думаю, он вернет деньги, – сказала китаянка. – У меня ощущение, что тебе лучше вернуться, и как можно скорее. Билеты мы без проблем сегодня же купим по Интернету.
– Никак не ожидал, что все так повернется, – буркнул я, расстроенный.
– А я знала, что мы должны скоро расстаться, – возразила Сун Лимин. – Поняла это, когда ты в доме Сяочжу разрезал грушу и дал мне одну половинку. Я тогда сказала, что у китайцев это плохая примета, что она говорит о расставании, потому что слова «резать грушу» и «расставаться» произносятся одинаково: fen li. Ты тогда не поверил, и напрасно.
– Да уж, – уныло протянул я. – Теперь вижу, что напрасно…
Глава шестнадцатая
Родина приветствовала меня холодным апрельским дождем и туманной промозглостью. Вопиющая разница между сочным многоцветьем Китая и унылой серостью российских городских пейзажей отозвалась в сердце ноющей тоской. Конечно, меня угнетала не только резкая смена климата и красок: не оставляла подспудная тревога за собственное здоровье и неопределенное состояние отца. Еще пару недель он может оставаться в клинике, но что потом? Вернется ли к нему рассудок, или же он навсегда останется полусумасшедшим стариком, которого не оставишь дома одного? На эти вопросы не было ответов – грядущее было столь же туманным, как и погода, встретившая меня на летном поле захолустного аэропорта.
Квартира стояла неухоженная и одичалая. Едва я открыл дверь, как в нос ударил затхлый воздух непроветренного помещения. Не раздеваясь и не снимая обувь, я обошел все комнаты и распахнул окна. После изысканных китайских интерьеров убогость моего жилища показалась почти непереносимой, а в отцовское логово я не смог зайти без внутреннего содрогания: наверное, я впервые ясно осознал, что подобное светопреставление мог сотворить только настоящий помешанный. Хотя не исключен и другой вариант: может быть, именно зловещее пространство «мастерской» заставило отца съехать с катушек. Или же они оба – старик и комната – любовно создавали друг друга, и каждый довел свой шедевр до маразматического совершенства.
Открыв все окна и устроив в доме сквозняк, я поставил посреди гостиной обмотанный целлофаном чемодан и устало присел на него. Интересно, подумал я, а не ожидает ли меня в этой квартире та же участь? Кто может поручиться, что однажды, глубоко подавленный ее угрюмой атмосферой, я на пару с отцом не сойду с ума? Возможно, моя мать много лет назад ощутила пагубную способность этих стен лишать человека разума и в панике бежала, опасаясь за свое душевное здоровье? Как же мне дальше здесь жить, стучало у меня в голове, как вернуться к нормальному существованию в доме, где я никогда не чувствовал себя до конца свободным, где неизменно был пленником – заложником отцовского безумства?
Так я просидел целый час, охваченный тоской преждевременного возвращения и странными неразрешимыми вопросами, что беспорядочно роились в моем сознании. Только почувствовав, как у меня свело затекшую ногу, я поднялся и доковылял до выключателя: в комнате успело безнадежно стемнеть. Теплый свет от люстры наполнил гостиную подобием хоть какого-то уюта, и, вздохнув, я наконец-то принялся раздеваться с дороги.
***
Молодая медсестра вышла из палаты, оставив меня наедине с отцом. Я испытал облегчение, увидев, что он чисто одет, свеж лицом и довольно бодр. Старик сидел у стола и с энтузиазмом выковыривал из зубов остатки завтрака.
– Привет, папа, – громко поздоровался я.
Тот повернул голову и, не вынимая ногтя из дупла, с интересом окинул меня взглядом.
– Здравствуйте, молодой человек, – дружелюбно сказал он. – Вы, наверное, новичок? Новости хотите послушать?
Иллюзия благополучия немедленно рассеялась: если старик меня не узнавал, грош цена была его свежим щекам и бодрости духа.
– Что за новости? – бесцветным голосом отозвался я, не желая выдавать расстройства.
– А вон, по радио, – охотно сказал он, кивая в сторону умывальника. – Сейчас включу.
Отец подошел к раковине и поднял вверх ручку смесителя. Из крана мощной струей полилась вода, капли ее ударялись о дно умывальника, энергично подскакивали вверх и разлетались далеко за его пределами. Отец немного уменьшил напор и стал переводить ручку из стороны в сторону, сосредоточенно вслушиваясь в «говор» воды.
– Что-то
