Синдром Дао - Роман Романов
Коза между тем приземлилась на лугу. Ее свечение уменьшилось и постепенно сошло на нет. Теперь это была обычная домашняя козочка с белой шерстью и круглыми любопытными глазами. Она неторопливо направилась ко мне, а когда подошла ближе, я с удивлением разглядел на ее спине два черных иероглифа. Я точно знал, что где-то уже видел эти знаки, и попытался припомнить, что означает их сочетание. Но как ни напрягал я память, расшифровать иероглифы не удалось. Махнув рукой, я оставил это занятие и, когда коза приблизилась ко мне, присел на корточки, чтобы погладить ее мягкую шерстку. В порыве умиления я обхватил руками шею чудесного животного, а коза доверчиво ткнулась мне в шею горячим, влажным носом…
***
Я ощутил, как что-то мягкое и теплое прикоснулось к моей шее, и открыл глаза. По груди у меня деловито расхаживал пушистый белый котенок и тыкался носом в кожу, не прикрытую больничной пижамой.
– Ой, кто это тут пришел в себя? – раздался бодрый голос Сун Лимин.
Я повернул голову. Китаянка с журналом в руках сидела в кресле у окна и с улыбкой смотрела на меня. За окном стояла кромешная тьма – судя по всему, была глубокая ночь.
– Господи, сколько же я пробыл в отключке? – воскликнул я.
– Больше суток, – сообщила Сун Лимин.
– Ничего себе! – присвистнул я. – А ты все это время сидела со мной?
– Нет, конечно. Прошлую ночь я провела в гостинице. А днем выезжала в город, купила подарочек для крошки Сяочжу – по случаю ее выздоровления.
– Что за подарочек? – поинтересовался я.
– А вот он, по тебе ползает, – кивнула Сун Лимин на котенка.
– Как же врачи тебя с животным пустили в палату? – удивился я.
– Я его контрабандой пронесла, – улыбнулась та.
– В сумке?
– Нет, котик сидел у меня на плече, – сказала китаянка. – Я его на пять минут сделала невидимым.
– Выдумщица, – фыркнул я. – Выдумщица и мелкая преступница.
– Почему же выдумщица? – возразила Сун Лимин. – Для даоса стать невидимым – раз плюнуть. Ну или сделать кого-то невидимым.
– Ну да, я ж постоянно забываю, с кем имею дело, – усмехнулся я и погладил котенка по восхитительной шерстке. Тому, однако, не понравилось, что я его осмелился тронуть: он тут же зашипел и, спрыгнув на пол, спрятался у меня под кроватью.
– Ах, так? Ты, значит, решил побег устроить? – воскликнул я и, отбросив простыню, соскочил с кровати. – Ну да все равно я до тебя доберусь!
Я бросился на пол и пополз под кровать, чтобы вытащить оттуда пушистого сорванца, как вдруг застыл на месте, пораженный внезапным осознанием: до меня дошло, что я снова как ни в чем не бывало двигаю руками и ногами – я напрочь забыл о недавней мучительной боли и обездвиженности! Вскочив на ноги и при этом чуть не снеся полголовы о железную перекладину, я с радостным изумлением уставился на собственные конечности – кожа была нормального человеческого цвета, без зловещих пятен и разводов.
– Вот это да, – выдохнул я, не смея поверить в такое счастье. – Неужели мне сумели вернуть тело?! Выходит, я не напрасно сутки пробыл без сознания.
– Врачи знают свое дело, – усмехнулась Сун Лимин. – Так что ты гордо уйдешь отсюда собственными ногами и жить будешь долго и счастливо.
– А они, случаем, не сказали, что же со мной такое приключилось? – поинтересовался я.
– Нет. Завтра утром я заберу бумаги с окончательным диагнозом, тогда и узнаешь, – пообещала китаянка. – А сейчас мы с котом все же пойдем отсюда, иначе его и вправду застукает медсестра и нас всех выгонят посреди ночи.
Сун Лимин подхватила на руки обаятельного нахала, успевшего перебежать в ванную комнату, и они ушли в гостиницу. Я же, счастливый и будто помолодевший изнутри, бросился на кровать. Я хотел побыстрее заснуть и, пробудившись на рассвете, убедиться, что действительно здоров и что тело мне подчиняется, как и прежде.
Но сразу заснуть не получилось. Перед глазами начали мерцать образы – те, что наполняли меня, пока я находился в «пограничном» состоянии. Я увидел в «ретроспекции» козу с иероглифической надписью на спине и снова попытался вспомнить, что же эти иероглифы означают. Я был уверен, что в бодрствующем сознании смогу это сделать быстрее. Я попробовал «нащупать» смысл надписи методом исключения: припоминал те слова, что хорошо знал, и отставлял их в сторону, надеясь выйти на оставшиеся в моем скудном арсенале знаки китайской письменности. Перебрав, как мне показалось, все известные иероглифы, я так и не приблизился к разгадке. Тогда я попытался логически вывести смысл знака, отталкиваясь от его внешнего вида. Первый иероглиф был похож на грустно опущенные глаза и продольную морщину над ними. Второй напоминал два бруска – побольше справа и поменьше слева; у большого была дугой вырезана сторона, обращенная к маленькому бруску – он словно пытался вобрать его в себя. А еще он был похож на большое солнце, освещающее маленькую землю…
Тут в моем сознании словно включили лампочку, и на меня снизошло озарение! Перед внутренним взором отчетливо вспыхнула картинка: я сижу в харбинском кафе начала прошлого столетия, напротив меня Сун Лимин – она пишет на листе бумаги свое имя, которое передается иероглифами «прекрасная» и «светлая». Теми самыми иероглифами, что были начертаны на спине моей подруги Козы!
От изумления я вскочил с постели. Вот так шутку сыграло со мной подсознание, пока я был под капельницей: начертав на спине животного имя Сун Лимин, оно, по сути, поставило между ними знак равенства! Это что же получается? Выходит, светоносную козу послала за мной на гору именно китаянка?! И коза специально привела меня к дому Учителя, чтобы я увидел Сун Лимин, спящую вместе с Ван Хунцзюнем? Или же – от этих даосов можно ожидать чего угодно! – Сун Лимин сама превратилась в козу, чтобы прийти мне на помощь? Тогда вполне можно понять, отчего животное моментально исчезло прямо у меня на глазах: китаянке ведь нужно было опередить меня и хоть на несколько секунд раньше пробраться к Учителю в спальню.
Несмотря на глубокую ночь, я схватил телефон и набрал номер Сун Лимин, надеясь, что она еще не спит. Китаянка тут же ответила на звонок.
– Послушай, Сун Лимин, – сказал я, стараясь говорить будничным тоном, – я ведь тебе не успел рассказать, как умудрился ночью спуститься с горы
