Александр Морозов - Счастливого пути! (сборник)
— Главное тут, в этих бумагах; в этой старой записной книжке шефа — вся тайна крушения плотины, — сказал Кид. — У шефа было свидание с представителем директора компании «ДЭМ». Вот он и притащил сюда всю эту бухгалтерию.
— Но как же ты узнал об этом? — удивленно поднимая брови, спросил Кеннеди.
— А… Наверно, через своих друзей рабочих?
— Брось, Джемс! Сейчас не до этого… — перебил Джонсон.
Кид взял листок со штампом какой-то лаборатории.
— Вот заключение профессора Майера о подозрительном по составу цементе, скупленном компанией «ДЭМ» за бесценок на забытых людьми и богом складах. Вывод: «опасная дрянь». А вот расписка того же профессора в получении от шефа двадцати тысяч долларов. Новое заключение: «цемент годится». Тут много подобных документов, связавших в одну цепь людей, от которых зависела судьба плотины.
— На что же они рассчитывали?
— Всего лишь на несколько миллионов долларов чистой прибыли. Как настоящие игроки, они рисковали, но были уверены, что плотина простоит не один год. Если бы не паводок, достигший такой силы, может быть, их расчет и оправдался бы. Подобные паводки повторяются здесь обычно через три-четыре года, а нынешний случился вне очереди. В книжке шефа есть выкладки, посвященные этому вопросу. Видимо, он успокаивал ими себя в бессонные ночи. Написаны они карандашом, кое-как. Безусловно, в постели. А вот коротенькая характеристика, которую инженер Лошен дал нам в письме к шефу. Совсем скромная рекомендация: «Три молодых дурака и один шизофреник. Мешать не смогут, да и не захотят»…
— Интересно, кто же это шизофреник? — с любопытством спросил Джонсон.
— Жалко, ах, как жалко, что шеф утонул! Мы бы теперь с ним посчитались… — зловещим тоном сказал Кеннеди.
— Надо разоблачить всех негодяев, из-за которых погибло столько людей — на станции, в других служебных помещениях, в долине, в домах. Мы должны сразу опубликовать в газетах эти документы, объясняющие, почему произошла катастрофа.
— Наивный ты человек, Кид! — воскликнул Браули. — Какая же газета поместит подобный материал? Ведь и сейчас молчание прессы по поводу катастрофы вызвано боязнью задеть компанию «ДЭМ».
— Найдется такая газета, — уверенно заявил Кид.
— Найдется! — повторил Джонсон, перебирая документы дрожащими пальцами. Возможность отомстить за семь суток мучений, за разбитую карьеру опьяняла его.
— Я изложу всю историю строительства, и завтра же все это будет в печати. Клянусь! Я хорошо знаком с Артуром Брауном. За его подписью материал прогремит на все Штаты.
Некоторое время Джонсон сидел, закрыв глаза, опустив голову на руку. Потом по его хмурому, бледному лицу пробежала обычная улыбка. Он схватил перо и начал быстро писать, отбрасывая исписанные листы. Когда статья была готова, он прочел ее про себя, задумался и вдруг громко рассмеялся. Смех был неприятный, резкий.
Джонсон обвел глазами сидевших на диване Кеннеди, Браули и Кида, терпеливо ждавших.
— Неожиданно мне пришла очень смешная мысль: что получаем мы, опубликовав статью? Мы отомстим компании «ДЭМ» и до известной степени оправдаемся. Только до известной степени. Нашей обязанностью инженеров было установить, что цемент ни к чёрту не годится. А что мы можем получить, не опубликовав всех этих документов?
— Может быть, тюрьму. Нас обвинят в антиамериканской деятельности, в диверсии. Кто знает, что выгоднее будет придумать компании «ДЭМ»? — сказал Кеннеди.
Кид молчал, со странным выражением лица вглядываясь в Джонсона. Казалось, он старается вспомнить, видел ли он когда-нибудь раньше этого человека?
— Нет, Кеннеди, нет! В этом случае мы получим все, что захотим. Вся компания «ДЭМ» в наших руках, пока у нас эти документы. Надо только придумать, как воспользоваться ими получше!
Браули вскочил.
— Блестящая идея, чёрт побери всех нас! Ты гений, Джонсон!
Кеннеди в изумлении только развел руками. Огромные ладони боксера-тяжеловеса дрожали.
— Надо быть справедливыми. Львиная доля во всем этом деле принадлежит Киду. Без него мы пропали бы. Что скажешь ты, Джонни? — спросил Джонсон.
Кид медленными, тяжелыми шагами подошел к столу, раскрыл портфель и один за другим бережно сложил в него все документы. Тщательно застегнув портфель, он взял его и направился к выходу.
В дверях он обернулся:
— Мне стыдно, что я так долго жил среди вас и не разгадал, кто вы. К счастью, на строительстве есть другие люди. Я ухожу к ним вместе с этими документами.
Он с такой силой захлопнул за собою дверь, что с полки упала ваза с засохшими цветами, Браули пристально посмотрел в глаза Кеннеди. Тот низко-низко опустил голову, словно стараясь спрятать ее. Браули сердито пожал плечами и вышел. За окном была уже ночь. Привычная улыбка медленно сходила с губ Джонсона. Он взял письмо к матери Кида и вложил его в конверт. Кеннеди вдруг двумя огромными прыжками выбежал из комнаты. Джонсон тоже вскочил, сунув руку в открытый ящик стола, но шаги Кеннеди раздавались уже далеко. Инженер снова сел и минут двадцать настороженно прислушивался, вздрагивая при каждом звуке.
Когда Браули вернулся, Джонсон взглянул на огромный синяк под его глазом и ничего не спросил. Браули взял приготовленное письмо, прочел адрес, скомкал конверт и выбросил его в окно, в реку, тихо струившуюся у стен дома.
— Я еду в Мексику… А ты?
Джонсон завороженными глазами смотрел, как по столу из перевернутого флакона расплывались красные, словно кровь, чернила.
— «Люди „маленькой книги“» — сказал про нас Кеннеди. Мы с тобою можем делать лишь то, чему научили нас наши «маленькие книги». Не только технические. Ты бежишь в Мексику? А я — гораздо дальше.
«СЧАСТЛИВОГО ПУТИ!»
Дождь недавно кончился, но в воздухе висела тонкая пелена тумана, сквозь которую сельскохозяйственные машины, двигавшиеся на разных участках поля машиноиспытательной станции, казались странными, незнакомыми даже инженерам экспериментального завода, создавшим их.
Под широким длинным навесом выстроился десяток машин, прикрытых брезентом. Около одной из них — настолько большой, что ее передняя часть довольно далеко выступала из-под навеса, — стояли три человека: директор завода Смуров и два инженера-конструктора — Кутров и Иванов.
Смуров приподнял брезент и внимательно оглядел открывшуюся часть машины. Потом посмотрел на небо, на часы. Его розовое лицо с чуть припухшими веками было несколько встревоженно. Обернувшись к молодому инженеру, стоявшему рядом, Смуров сказал:
