Александр Морозов - Счастливого пути! (сборник)
Кеннеди побледнел, его черные глаза сверкали. Сейчас он ненавидел всех тех, кто дал ему диплом инженера без необходимых знаний, кто превратил его в слепого исполнителя, не могущего разобраться в том, правильно или неправильно решена главная техническая задача.
— Про людей «маленькой книги» ты не сам придумал. Это сказал Ваневер Баш, — заметил Джонсон.
— Тем более! Ему и книги в руки. Он-то уж знает, что представляет собою наш рядовой инженер. Семь дней понадобилось Браули, чтобы получить совершенно бредовый результат вычислений.
— Четыре. Трое суток мы только пьянствовали, — угрюмо заметил Браули.
— Хорошо, четыре. Кид не придумал ничего лучшего, как превратиться в водолаза, пытаясь среди развалин под водой найти какой-то ответ. Я сознаю свое бессилие и просто ничего не делаю.
Джонсон откровенно завидует своему более решительному отцу… Вот мы — четыре инженера, только неделю назад считавшие себя опорой мирового технического прогресса!
Кеннеди выпил остатки спирта и вместо закуски внимательно посмотрел на вскрытую консервную банку, шевеля губами. Потом с отвращением мотнул головою.
— Про меня ты наплел напрасно. А вот для Кида, пожалуй, и лучше, если он утонул. Его отношениями с рабочими как будто весьма заинтересовалось Федеральное бюро разведки, — сказал Джонсон.
Кеннеди стало стыдно своей внезапной горячности. Не слушая Джонсона, он достал записную книжку и начал ее перелистывать. В комнате было совершенно тихо. Джонсон, не любивший таких моментов, угрюмо уставился на пятно на скатерти. Так было в доме Джонсона, когда разорился отец. Сначала гнетущая, мертвая тишина, а потом выстрел, прозвучавший, словно гром. «Тигр Джонсон» заработал на страшной засухе 1944 года и разорился на неожиданном урожае через пять лет…
«Ах, если бы отец сейчас был с нами! — мечтательно думал Джонсон. — Уж он, наверно, придумал бы что-нибудь такое…».
В тоске Джонсон посмотрел на Кеннеди, как будто заснувшего над своей записной книжкой, на Браули, нахохлившегося, как побитый петух. Клок рыжих волос, топорщившийся на темени словно гребень, усиливал это сходство.
В университете Браули все знали под кличкой «Подножка», потому что он необычайно ловко применял этот запрещенный прием во время футбольных состязаний. Впервые в жизни Браули сейчас задумался над тем, что должны были чувствовать его противники, вдруг на всем бегу летевшие через голову.
С ним поступили нечестно! Ему подставили ногу в самый расцвет его карьеры. Ясно, что именно на них — Браули, Джонсоне, покойном Киде и Кеннеди — отыграются настоящие виновники катастрофы. С лицемерным сожалением и притворным раскаянием они заявят: «Ошиблись мы. Молодые инженеры, показавшиеся нам такими талантливыми, не оправдали надежд, возлагавшихся на них».
Ярлык тупицы, неудачника навсегда будет приклеен к Браули. Как будто после тяжелого и неудачного футбольного состязания, едва волоча ноги, Браули подошел к большой географической карте, висевшей на стене.
«Сьерра — Мохада… Где-то здесь строится водохранилище. Для Мексики, пожалуй, моих инженерных знаний хватит. Но опять вода! — думал Браули. Его передернуло, словно больного бешенством, к губам которого поднесли стакан воды. — Буду лучше строить дома…». Ему представились узкие дороги, покрытые оранжевой пылью, высокие тощие кактусы, похожие на огородные пугала, низкие широкие здания, тонущие в зелени садов…
Браули стоял у двери и первый увидел бледного высокого человека с налитыми кровью глазами и приоткрытым круглым ртом, которым он со свистом коротко и часто втягивал воздух. Весь он был какой- то измятый, разбитый.
«Кид!» — пронеслось в голове Браули.
Но он не верил своим глазам, тем более, что вошедший держал в руке что-то очень похожее на раздутый труп коричневой собаки. И только крик Джонсона и Кеннеди убедил смертельно испуганного Браули, что это не галлюцинация, а настоящий Кид.
— Теперь мы можем бороться, — очень торжественно сказал вошедший, поднимая над головой огромный, набитый до отказа портфель.
— Тут вся история строительства в документах, записках, письмах.
— Портфель шефа! — воскликнул Браули, и в глазах его промелькнуло выражение почтительности, с которой инженер привык смотреть на главного инженера строительства и его портфель.
— Где ты нашел это сокровище? — с изумлением спросил Джонсон.
Лицо Кида сделалось мрачным.
— В зубах у смерти… Я прошел в спасательном водолазном костюме в помещение гидростанции.
— Один?
— Мне помогал Стивен. Он утонул…
Кид говорил, часто останавливаясь, чтобы отдышаться.
— Спасательная команда пыталась пробиться через главный вход, но вода там несется быстро. Все думают: и я погиб. Когда я выбрался из воды, на берегу уже никого не было. Но мне посчастливилось найти трещину в стене. С большим трудом я пробрался в помещение. Никогда не забуду этого путешествия! В машинном отделении вода прозрачна, словно в хорошем аквариуме. Я видел генератор под водою, щит управления, приборы. Как в фантастическом сне. Огромные щуки, влетевшие откуда-то, на моих глазах стремглав кинулись на красные сигнальные лампы распределительных досок.
Кид помолчал, внимательно оглядел свои руки, потер их друг о друга.
— Я был принужден осматривать каждого, узнавать его. Ведь надо же было найти шефа! В машинном зале его не оказалось. По моим расчетам, он должен был находиться в комнате дежурного инженера. Двери в оба коридора перед этой комнатой кто-то закрыл. Вода просачивалась туда медленно. Шеф жил несколько дней. Он съел все, что можно и чего нельзя было есть. Портфель он берег до последней минуты жизни, повесив на потолочный крюк. Там образовался воздушный мешок, и портфель был совершенно сухим.
Я завернул его в резиновый плащ, найденный в комнате.
Кид расстегнул портфель и высыпал на стол целую гору подмокших бумаг. Белые, синие, красные, желтые, оранжевые, они лежали, как осенние листья каких-то ядовитых деревьев.
Несколько минут инженеры молча смотрели на документы, не прикасаясь к ним. Случайно глаза наталкивались на знакомые фамилии, на имена людей, погибших во время катастрофы. — Кид протянул руку и взял одну из бумаг.
— Кое-что я прочел еще на берегу. Не утерпел. Сюда мы будем складывать личные документы шефа, неинтересные для нас, а сюда — только самое важное.
Долго в комнате слышался шорох бумаг, изредка прерываемый восклицаниями инженеров, нашедших что-нибудь особенно поразившее их. Наконец все документы были рассортированы.
