Старуха - Михаил Широкий
И добро бы, если б это было одномоментно. Случилось раз – и всё, пропало, сгинуло без следа, рассеялось, как тяжкий дурной сон. Тогда и в самом деле можно было бы уверить себя в том, что, быть может, ничего и не было. Что это затмение, временное помешательство, фантасмагория, будто ненароком вырвавшаяся из могильного мрака и снова поглощённая им. Но не тут-то было. Всё повторилось. Они опять увидели тот же самый призрак, уже явившийся им в старухиной квартире. Совсем в другом месте, где они менее всего ожидали столкнуться с чем-то подобным. Из чего следовало, что недостаточно было просто убежать, чтобы избавиться от этой жути. Значит, от этого не убежишь. Не спрячешься ни дома, ни во дворе, ни где бы то ни было ещё. И это повторится, обязательно повторится. Он чувствовал, он уже почти знал это. И будет повторяться до тех пор, пока они не будут доведены до полного безумия. Пока они не увидят и не переживут чего-то такого, от чего их сердца не выдержат и разорвутся в клочья…
Его смутные, расстроенные раздумья были нарушены каким-то неясным шуршанием и тонким, протяжным писком, донёсшимися из глубины сарая. Димон обернулся в ту сторону, вгляделся в застывший там полумрак и, различив источник звуков, брезгливо скривился. У задней стены сарая, заваленной всякой рухлядью, покрытой толстым, многолетним слоем пыли, сидела крыса. Причём довольно крупная, отъевшаяся, с взъерошенной, свалявшейся, как войлок, шерстью и длинным закручивавшимся хвостом. Туловище её было неподвижно, и только голова медленно поворачивалась туда-сюда. И так же вращались круглые чёрные глазки, зорко рыскавшие вокруг и злобно поблёскивавшие при этом. Быстро шевелился заострённый, вечно вынюхивающий что-то нос, утыканный длинными, расходившимися в стороны усами, и чуть скалилась пасть, усеянная крепкими острыми зубами.
Димон ещё раз поморщился. Глухую возню и писк в дальнем конце сарая, загромождённом всевозможным хламом и старьём, он слыхал краем уха и раньше и не сомневался, что там давно уже обитает какая-то малосимпатичная живность. Но он полагал, что это всего-навсего мыши. И теперь был неприятно удивлён, увидев в непосредственной близости от себя большую чёрную крысу, не постеснявшуюся, несмотря на близость человека, выползти из своего укрытия и совсем не торопившуюся убираться восвояси. Напротив, она как ни в чём не бывало расположилась на видном месте, по-прежнему ворочая головой, принюхиваясь к спёртому сыроватому воздуху и косо и даже, как показалось Димону, как будто насмешливо поглядывая на него.
Он почувствовал отвращение. Он с детства терпеть не мог крыс и в более раннем, ещё не вполне сознательном возрасте преследовал и истреблял их по окрестным подвалам и погребам самым нещадным образом. И уж тем более не склонен был выносить такое гнусное соседство здесь, в своём сарае, где он проводил едва ли не больше времени, чем дома. Такая вопиющая наглость не должна была сойти ей с рук. И он, бурча невнятные ругательства, принялся перебирать инструменты и просто железяки, во множестве валявшиеся перед ним, отыскивая орудие покрупнее и поувесистее, которое он смог бы использовать против непрошеной гостьи.
Его выбор остановился на полуметровом стальном пруте, напоминавшем биту, который он хранил на всякий пожарный случай, но пока что ни разу не пускал в дело. Димон, ощутив в руке приятную тяжесть, довольно ухмыльнулся, крепко стиснул прут, перекинул его из правой руки в левую и обратно и, чуть помахивая своим оружием, с грозным видом повернулся к противнику и шагнул было в его сторону.
И тут же остановился и замер, словно натолкнувшись на незримую стену. Его лицо вытянулось от изумления. Он не верил своим глазам. Крыса стала больше чуть ли не в два раза! Она и до этого была довольно массивная, теперь же сделалась просто огромной. Всё в ней, все части тела – туловище, голова, лапы, хвост – разрослись, укрупнились, раздались вширь и в длину, точно разбухли. Димон был не силён в зоологии, но точно знал, что таких громадных крыс не существует в природе, по крайней мере в умеренных широтах.
В первое мгновение он подумал было, что это уже другое животное. Что пока он, выбирая оружие, рылся в инструментах, первая крыса, почуяв опасность, улизнула, а её место занял вот этот диковинный экземпляр невиданных доселе размеров. Но, всмотревшись внимательнее, Димон отбросил эту версию. Это, несомненно, была та же самая крыса, каким-то невероятным, фантастическим образом увеличившаяся прямо на глазах. Обознаться тут было трудно. Узнать её можно было, помимо всего прочего, по хищно скалившейся пасти и тёмным блестящим глазам, как и прежде, угрюмо и насмешливо глядевшим на него.
Димона прошиб холодный пот. Боевой настрой тут же угас, рука с зажатым в ней ломом медленно опустилась. Он мгновенно уяснил себе, что имеет дело с чем-то загадочным и непостижимым, скорее всего находящимся в одном ряду и прямой связи с тем, что было с ним и его приятелями накануне. То, о чём он думал минуту назад, что предчувствовал, о чём догадывался и чего боялся больше всего, случилось. Причём гораздо раньше, чем он предполагал. И от одной этой мысли его начал обволакивать неописуемый, дикий страх. Его лицо покрылось белыми пятнами. С трудом оторвав взгляд от необъятной, словно чудовищно разжиревшей крысы, не перестававшей щериться и со злобной ухмылкой смотреть на него, он растерянно огляделся кругом. Быстро обернулся и мельком выглянул наружу – нет ли кого поблизости, кого в случае чего можно было позвать на помощь. Никого не было, эта окраинная часть двора была в этот момент пуста. Только откуда-то издалека периодически долетали возгласы невидимой отсюда детворы, гонявшей мяч за сараями.
По губам Димона, приобретшим безжизненный пепельный оттенок, скользнула чуть приметная горькая полуулыбка. Или, вернее, они лишь слегка дрогнули и изогнулись. Конечно же, никого нет рядом! Он, собственно, и не ожидал ничего другого. Он знал, что, когда случится самое страшное, он будет один. И никто, ни одна живая душа не придёт к нему на выручку.
Снова взглянув на крысу, Димон вздрогнул, как от удара током, и помертвел от ужаса. Она сделалась ещё больше! Опять выросла раза в два! Теперь по размерам, как и формой тела, она скорее была похожа на свинью. Громадная, жирная, лоснящаяся, с окормленным, вроде бы неуклюжим, неповоротливым туловищем и маленькими, заплывшими жиром глазками. Только сходство это было лишь видимое: даже достигнув немыслимых, циклопических объёмов, она всё равно оставалась крысой – проворной, ловкой, агрессивной. И Димону предстояло
