Елена Бергман - Мир львинов
Варму тихонько присел у огня и замер в полной неподвижности. Медвежонок — тоже. Затаившись в траве и недовольно ворча, малыш не спускал с молодого вараха внимательного взгляда: он все еще боялся. Но страх постепенно уступал место любопытству.
Подождав, когда медвежонок успокоится, Варму заговорил с ним. Разумеется, юноша не ждал, что малыш поймет его речи, но это было и не нужно: медвежонку важны были не слова, а то, как их произносили. Спокойно и ласково звучал голос молодого вараха, звереныш слушал, навострив ушки, и его рычание постепенно затихало.
— Маленький, глупый детеныш. — говорил ему Варму. — Зачем ты явился сюда? Что-то случилось с твоей матерью, серой медведицей? Может быть, она заболела или умерла, и не заботится больше о тебе? Ты долго ждал ее в своей пещере, проголодался и пошел по тропе? Ведь так?
Медвежонок молчал и слушал.
— А раз ты проголодался, — продолжал молодой варах, — то тебя надо накормить. Ты хочешь мяса, звереныш?
Медвежонок слушал.
Варму поднял с травы недоеденный кусок жаркого, оброненный его прежним хозяином-львином, отщипнул немного и бросил на землю прямо между передними лапами притаившегося зверя. Мясо пахло вкусно. Медвежонок обнюхал подачку, подумал и съел. Кусочек показался ему до обидного маленьким и лишь раздразнил аппетит. Облизнувшись, медвежонок просяще поглядел на человека и заскулил по-щенячьи: он был голоден.
— Молодец! — похвалил его Варму и кинул еще. Медвежонок поймал кусок на лету, щелкнув зубами. Следующий кусок юноша бросать не стал и предложил детенышу на раскрытой ладони. Малыш съел и его. Когда мясо закончилось, они с варахом уже были закадычными друзьями. Сытый и довольный, медвежонок кверху лапами валялся на траве, а Варму нежно чесал ему пузик — звереныш был еще очень мал и доверчив, и расположить его к себе не составило большого труда. Вот окажись он хотя бы на пару месяцев старше — тогда не стоило бы и пытаться! Оставалось лишь порадоваться тому, что землетрясение случилось именно сейчас, пока малыш легко приручаем. И Варму радовался. Медвежонок урчал, гладить его было приятно, и оба чувствовали себя счастливыми. Проблема возникла позже, когда варах собрался идти спать: звереныш не пожелал оставаться один и устроил у входа в хижину настоящую истерику; в конце-концов люди сдались и впустили его внутрь, устроив малышу в углу гнездо из шкур. Малыш тут же свернулся в нем клубком и затих, дав усталым за день людям спокойно выспаться.
На следующее утро состоялось короткое заседание совета, и медвежонка решили оставить в племени, пока тот не подрастет и не научится добывать себе пищу самостоятельно. Звереныша попросту пожалели: выгнать его в лес сейчас означало — обречь на неминуемую смерть. К тому же, людям показалась заманчивой идея попробовать заключить союз с серым медведем — грозным и почти непобедимым властелином гор.
Заниматься воспитанием приемыша собирался сам Варму.
Глава 34. Неслухи
Ома и Эрих прятались в густых зарослях камыша. Вокруг кипела жизнь — порхали стрекозы, роились комары и мошки, квакали лягушки, пятнистая гадюка спешила по своим гадючьим делам… Солнце припекало, комары кусались, но дети лежали тихо: они прекрасно знали — если их обнаружат, обоих ждет нешуточное наказание. Зачинщицей, разумеется, опять была Ома, да только ведь Мара разбираться не станет… Вот и приходилось кормить комаров и ждать, пока гнев молодой женщины не утихнет хоть немного.
В камышах было жарко и скушно, комары кусали нещадно, а дети успели проголодаться, но пока еще не настолько, чтобы идти сдаваться.
Прихлопнув очередного кровососа, Эрих рассеяно почесал голую грязную ногу и зевнул.
— Опять мне из-за тебя попадет. — сказал он Оме с укором. — Все твои штучки…
Девочка передернула худенькими плечиками: — А я тебя не заставляла…
Эрих вздохнул — не заставляла… Но так соблазнительно рассказывала! Вот и не удержался…
— И еще скажи, что этот мед я одна ела… — продолжала Ома. — И тебе все — не поверят.
Конечно, не поверят! Даже грудным младенцам в поселении известно, скак Эрих любит мед! Вот если бы Ома решила стащить что-нибудь другое, например, леваш из сушеных ягод…Тогда бы Эрих не отсиживался сейчас в камышах! Но мед…
— Зато было вкусно… — буркнул мальчик и облизнулся. На губах все еще ощущалась ароматная сладость. Оба помолчали, вспоминая, КАК было вкусно.
— Мара нас убьет. — прошептала Ома. — Она этот мед на зиму берегла…
— Убьет. — охотно подтвердил Эрих. — А твой брат еще и добавит. И, между прочим, будет прав. Как его пчелы тогда покусали, забыла?
Ома представила себе злющего Варму с хворостиной и побледнела. Ой-ой, убьет! Глаза девочки наполнились слезами. Чтобы не разреветься самым позорным образом, она принялась разглядывать снующих в траве муравьев.
— Не плачь. — дрожащим голосом попросил Эрих. Ему самому очень хотелось пустить слезу, но было стыдно перед старшей подругой. — Ну, накричит…Ну, уши надерет…
Зря он это сказал! Ома всхлипнула и разревелась, уткнувшись лицом в колени. Она очень не хотела, чтобы ее драли за уши.
— Трусиха… — фыркнул мальчик. — Как мед есть…
Ома продолжала рыдать. Крупные слезы градом катились по ее щекам и капали в траву, плечи тряслись: вид у девочки был самый что ни на есть несчастный. Эрих обнял ее и сам потихоньку начал хлюпать носом. Вскоре рыдали оба.
— Варму нас выпорет… — всхлипывала Ома, уткнувшись носом Эриху в плечо.
— Мара уши оборвет… — вторил ей мальчик.
— Крапивой нахлещет…
— Без обеда оставит…
Поглощенные своим горем, они не услышали тихих шагов и шороха раздвигаемых стеблей.
— В муравейник голой попой посажу! — рявкнул Варму, хватая обоих за шкирки и вытаскивая из камышей. Испуганные дети разом перестали реветь и смотрели на него, как пойманные в силки зверьки. Варму основательно встряхнул обоих и поинтересовался:
— Чего ревем? Обидел кто?
— Еще нет… — пискнула Ома.
Варму строго поглядел на сестру:
— Ты что-то сказала, девочка?
Ома молчала.
Варму повысил голос:
— Ну?
— Тебя боимся… — прошептала Ома и принялась икать.
Молодой варах одобрительно кивнул:
— А вот это правильно. Бойтесь! Кто мед брал?
Дети задергались, но Варму держал крепко. Пришлось сознаваться.
— Мы брали…
— И как? Вкусно было?
Дети молчали. А что тут скажешь?
— Пороть обоих, — заключил Варму и потащил воришек в селение. Он был очень зол.
После вполне заслуженной взбучки Ому и Эриха отправили чистить шкуру недавно убитого зубра. Шкура была большая и толстая, и дети, пыхтя и потирая горящие после порки места, усердно скребли ее острыми кремниевыми скребками. Шкура поддавалась плохо, но Ома и Эрих очень старались, боясь повторного наказания.
