Елена Бергман - Мир львинов
— Еще нет… — пискнула Ома.
Варму строго поглядел на сестру:
— Ты что-то сказала, девочка?
Ома молчала.
Варму повысил голос:
— Ну?
— Тебя боимся… — прошептала Ома и принялась икать.
Молодой варах одобрительно кивнул:
— А вот это правильно. Бойтесь! Кто мед брал?
Дети задергались, но Варму держал крепко. Пришлось сознаваться.
— Мы брали…
— И как? Вкусно было?
Дети молчали. А что тут скажешь?
— Пороть обоих, — заключил Варму и потащил воришек в селение. Он был очень зол.
После вполне заслуженной взбучки Ому и Эриха отправили чистить шкуру недавно убитого зубра. Шкура была большая и толстая, и дети, пыхтя и потирая горящие после порки места, усердно скребли ее острыми кремниевыми скребками. Шкура поддавалась плохо, но Ома и Эрих очень старались, боясь повторного наказания.
— Это все из-за тебя, — шипел Эрих. — Если бы ты не начала реветь…
Ома молчала и только усерднее работала скребком. Винить и вправду было некого. Распустила нюни и попалась, как мыша. Хотя Эрих тоже хорош…
— А ты чего по сторонам не смотрел? — наконец, не выдержала девочка. Бросив скребок на землю, она гневно уставилась на товарища по несчастью опухшими от слез глазами. — Комаров гонял?
Эрих тоже перестал работать. Некоторое время оба сверлили друг друга яростными взглядами, готовые подраться, потом Эрих неуверенно хихикнул.
— Комаров это ты здорово сказала! — признал он. — Я до сих пор чешусь весь…
Ома решила не отвечать — подобрала скребок и набросилась на шкуру, вымещая на ней всю свою злость и обиду. Шкура терпела.
Тень на мгновение закрыла солнце. Ома перестала терзать ни в чем не повинную шкуру и приготовилась к насмешкам.
— Привет трудягам! — Мрах, довольно щурясь, подкинул в воздух шишку и ударом пятки отправил ее в ближайшие кусты. — Как мед? Весь съели? Или припрятали чего?
Юные любители меда, не сговариваясь, одновременно прыгнули на львинка и принялись его трепать. Мрах взвыл. Отбиваясь, он кусался и царапался, но двое оказались сильнее одного. Основательно изваляв обидчика в пыли — будет знать, как издеваться! — Ома и Эрих успокоились и, наконец, позволили львинку встать. Мрах, злой и потрепанный, смотрел обиженно.
— Вообще-то я вам еды принес, — прошипел он, отряхиваясь. — А вы! Деретесь!
Ома и Эрих устыдились. Оба были голодны, как волки.
Мрах еще немного подулся и сменил гнев на милость. Вытащив из кустов увесистый сверток, львинок пригласил друзей усаживаться и вручил каждому по хорошему куску жареной оленины:
— Лопайте!
Пока они ели, Мрах рассказывал:
— Этот дурной медведь влез на дерево и застрял. Сидит в развилке, вопит, а вниз — не, боится! Ну, Барам его снять хотел. Куда там! Этот лапы растопырил, упирается… Ну, Варму разозлился и как пнет его под хвост! А медведь как прыгнет… А под деревом наша львица. Интересно ей, смотрит, как медведя с дерева снимают. В общем, этот…медведь прям ей на спину — прыг! А сверху — Барам… Львица — в лес, а медведь — обратно на дерево. Так и сидит там, трясется…
Ома дожевала и потянулась за добавкой:
— А Варму?
Мрах вздохнул:
— А Варму за вами пошел. Он вас с дерева-то и углядел…
Значит, во всем виноват медведь! Не застрянь он в развилке… Ома потерла поротые места и отложила мясо — у нее пропал аппетит. Ох уж этот медведь, одни неприятности от него! Глупый, бесполезный зверь! И зачем брат с ним возится! Гнал бы в лес…
Эрих на медведя обижаться не стал — чего с него, мелкого, возьмешь? К тому же, мед воровал не он…
— А чего медведь на дерево полез? — спросил мальчик.
Мрах не спешил отвечать и почему-то спрятал глаза. Вид у него был смущенный.
— Попробую догадаться. — предложил Эрих. — Думаю, дело было так. Медведь спал на солнышке и никого не трогал. Мимо шел некий львинок и жевал кусок мяса. Львинку было скучно и он решил проверить, полезет ли медведь на дерево. Львинок взял мясо…
На Мраха напал приступ кашля.
— Значит, я прав. — подытожил Эрих. — Именно ты заманил медвежонка на дерево. А Варму знает?
Мрах, продолжая кашлять, в ужасе замахал на друга руками.
— Если б Варму знал, поротых было бы трое. — хмыкнула Ома. — Обидно, да?
Мрах перестал кашлять, прижал ушки и зашипел.
— Я для вас еду стащил… — умоляюще попросил он. — Вы же не расскажете?
Ома доела мясо и с достоинством ответила: — Мы друзей не выдаем!
Мрах повеселел и куда-то засобирался.
— Меня Барам ждет… — пробормотал он, оправдываясь. — Стрелы жечь… — и исчез — только его и видели.
— Сбежал. — вздохнула Ома.
— Порки боится. — подтвердил Эрих, берясь за скребок.
Некоторое время дети усердно скребли шкуру. Они завидовали львинку — обжигание стрел было очень легкой работой, но ябедничать на Мраха! Да ни за что!
Потом пришла Мара и отпустила обоих купаться- наказание закончилось.
Глава 35. Об укрывательстве, любви и шантаже
Мрах был очень доворен собой. К истории с медвежонком львинок не имел ни малейшего отношения, но друзей не выдавала не только Ома. Эрих, описывая происшествие, почи не погрешил против истины, но только почти: глупого звереныша на дерево заманила Хеля. Позволить выпороть подружку Мрах никак не мог и взял вину на себя. Львинку очень нравилась Хеля. Возможно, он даже был в нее влюблен, но никому и никогда не признался бы в этом, тем более самой Хеле. Впрочем, шустрая девочка не нуждалась в словах и давно догадалась обо всем сама. Хеля была влюблена в Мраха со дня их первой встречи, и ее маленькое сердечко начинало учащенно биться каждый раз, когда львинок появлялся рядом.
Похоже, о любви этих двоих знали в поселке все, кроме них самих, но никто не подшучивал над детьми, и Мрах и Хеля продолжали считать, что хорошо скрывают свои чувства.
Мрах нашел подружку в шалаше Мии — львинька шила меховое одеяло. Перед самым приходом друга девочка нечаянно укололась костяной иглой и теперь пыталась унять кровь.
Мрах помог ей укрепить повязку из листа подорожника на пострадавшем пальце и сочувственно спросил: — Больно?
Хеле было не слишком больно, но Мрах все равно ее пожалел.
Покопавшись за пазухой, львинок достал что-то и, смущаясь, вложил подруге в руку: — Я тебе подарок принес…
Хеля посмотрела и ахнула от восхищения: на ее ладони, переливаясь оттенками сиреневого и фиолетого, лежала каменная капля величиной с ее мизинец. Аметист был прекрасен — совсем прозрачный, нежно сиреневый; в его глубине плясали алые и золотые искры… — Сам делал…
